Сладострастие бытия (сборник)

Потом заперся в своем кабинете, решив подкрепиться несколькими ложками меда.

Не обращая ни на кого внимания, граф Владимир начал выскабливать семечки из дыни.

XI

Прошло еще восемь дней, поскольку ничто никогда не шло быстро в особняке Мондесов. Но друг с другом тут больше не разговаривали. Минни не говорила со своим сыном. Влад не говорил с Минни. Эме перестала говорить и с Минни, и с Владом. А каноник, дабы не скомпрометировать себя, не обращал ни слова вообще ни к кому.

Одна только Тереза время от времени плаксиво спрашивала мадемуазель де Мондес:

– Ну а мне-то как быть, мадемуазель?

– Ах, я вас умоляю, девочка моя! Во-первых, все из-за вас.

– Но в конце-то концов, мадемуазель, это же я беременна!

Одним прекрасным утром Влад вошел в кабинет каноника, чтобы позаимствовать у него листок бумаги.

Каноник уже дошел до последней главы своего труда о фокейской колонизации. Несмотря на семейные драмы, эта работа шла у него быстрее, чем он рассчитывал. Можно было даже подумать, что беспокойная атмосфера в доме стимулировала его ум.

«Итак, как мы видели выше, фокейцы устанавливали торговые фактории вдоль берегов, – писал он, – но не старались завоевать окрестную страну или навязать тираническую администрацию народам, с которыми торговали. Их марсельские потомки, которые в 1650 году основали Африканскую компанию, предшественницу Индийской, продолжали следовать этим мудрым принципам…»

«А вот это англичанам – бац! Пусть получат», – сказал он себе, не думая о том, что его работка вряд ли попадется когда-либо на глаза британскому читателю.

Видимо, заимствование листка бумаги было всего лишь предлогом, поскольку Влад остался. Заметив его затянувшееся присутствие, каноник отложил перо. Влад, очевидно, хотел что-то ему сказать, но не мог подобрать слова. Прошло несколько минут. Наконец Влад решился.

– Было бы ошибкой, не правда ли, дядюшка, разводиться в моем возрасте? – спросил он.

Каноник не торопясь взвесил все составляющие своего ответа.

– Конечно, друг мой, – сказал он. – И не только с христианской точки зрения, которая одна должна иметь для меня значение. Если твоя супруга, как я, боюсь, догадался, была тебе неверна, это еще не причина, чтобы ты нарушал закон Божий и делал из ее греха повод для скандала… Я пытаюсь представить себе твои чувства. Насколько могу. О! Я понимаю: простить изменившую жену очень мило, однако наш Господь не был женат… Только задайся вопросом: к чему тебя приведет развод? Тебе больше пятидесяти лет. Твоя жизнь прожита.

– И плохо прожита, – уточнил Влад. – В сущности, я вообще зря женился. Я был последним из Мондесов. Хотел продолжить род. И вот вам результат! Прожил без радости в тени этой великанши…

Каноник принялся расхаживать по кабинету. Прошелся своими крошечными ботиночками с немного вздернутыми носами по нескольким рассыпанным извещениям, помахивая при этом, как индюшачьим хвостом, полами своей сутаны, отчего вспархивали редкие белые волосики, еще остававшиеся на его маленьком сморщенном черепе.

– Как и я, видишь ли. Как и я. Я тоже ошибся, согласившись жить вместе с сестрой. Мне семьдесят один год, но, поскольку я на два года младше, она все еще обращается со мной как с мальчуганом. И к тому же она ханжа. Я все принимал. Всегда. Не противился, ради спокойствия. Она вынудила меня загубить мою жизнь… И к тому же я вообще слишком рано принял постриг. Мне надо было сперва немного узнать мир. Я ничего не знаю о проблемах, которые встают перед моим ближним, и не могу быть полезным никому… Вот, не далее как сегодня утром собирался я служить мессу у Реформатов. Подошла какая-то дама и что-то прошептала мне на ухо. Я не обратил внимания и ответил: «Я не священник этой церкви, мадам. Чтобы исповедаться, обратитесь в ризницу». Она говорит: «Да нет же, господин аббат, я не ради исповеди. У вас пояс размотался и волочится по полу». Вот видишь, это другие всегда оказывают мне услуги, а я, что я делаю для них?

Он умолк на несколько минут. Молчание нарушал лишь шорох его сутаны и тихий звук, который производил Владимир, отскребая ногтем пятно на своих брюках.

– В польских семьях незаконнорожденных не отвергают, – произнес наконец Владимир.

– Ну да, я хорошо знаю, – ответил каноник. – Но мы все-таки не можем женить Лулу на служанке.

– Хотя это все, чего он заслуживает.