Сладострастие бытия (сборник)

Проехав на троллейбусе половину Рима, она вошла в недавно построенное здание, стены которого еще пахли краской. Ее провели в комнату, где полдюжины каких-то мужчин, все без пиджаков и в шелковых рубашках, говорили разом и к тому же очень громко. Одни развалились на диване, другие ходили взад-вперед по комнате, размахивая руками, а один, самый громкий, восседал за огромным письменным столом и, стуча кулаком по крышке стола, орал, что не намерен терять еще пять миллионов. Дым от их сигарет заслонял свет. Кармеле показалось, что мужчины готовы были начать драку.

Кто-то приоткрыл дверь и крикнул:

– Витторио, вот твоя новая звезда!

Показался Викариа. Он был слегка озабочен, но удивительно спокоен посреди этого гвалта. Он представил Кармелу шести возбужденным господам. Двое из них обратили на нее свое внимание и улыбнулись, а остальные, едва кивнув, снова начали швырять в лицо друг другу цифры и даты.

Кармеле сказали, что ее нанимают для исполнения второй женской роли в снимающемся фильме, что начать работать она должна в следующую пятницу, что получит за съемки двести пятьдесят тысяч лир, из коих пятьдесят тысяч будут выплачены ей немедленно.

Появилась секретарша с готовым контрактом.

– Вы обязаны всем вот ему, – сказал Кармеле человек, сидевший за столом, и указал на Викариа. – Когда мы увидели вашу пробу, все были против. Но с ним сладить невозможно: он всегда своего добьется. Это диктатор!

Викариа улыбнулся.

– Она всем обязана Гарани, – сказал он тихо. И, обращаясь к Кармеле, спросил: – Как твоя фамилия?

– Пампилли. Кармела Пампилли.

– И ты оставишь это имя для кино?

– Да, конечно! – Но потом, спохватившись, она неуверенно произнесла: – То есть… нет… я хотела бы взять имя Лукреция…

– Лукреция… – произнес, вторя ей, Викариа. – Лукреция Пампилли…

Он задумчиво посмотрел на нее.

– Зачем это? Нет, это тебе не идет, – снова произнес он. – Поверь мне, Кармела звучит намного лучше.

– Как скажете, доктор.

– Значит, я пишу: Кармела Пампилли? – спросила секретарша.

И она вписала от руки имя и фамилию в бланк контракта.

– Фотограф! Где фотограф?! – крикнул человек за столом. – Ну где болтается этот болван? Я ему плачу, а он…

Болван появился на середине фразы с фотоаппаратом наизготовку.

– А! Вот и вы! – сказал, нисколько не смутившись, сидевший за столом человек.

Он подозвал Кармелу к себе:

– Встаньте-ка вот сюда, между вашим президентом и вашим постановщиком. Витторио, иди же сюда!

«Почему он заставляет меня фотографироваться рядом с собой? – подумала Кармела. – Ведь он же был против меня!»

В руку девушки вложили ручку и указали места на страницах, где она должна была расписаться. Несколько раз вспыхнул магний фотоаппарата.

– Новая находка «Империал-филмз», – объявил президент, задавая тем самым тон подписям под снимками, которые будут переданы представителям прессы.

Пришел кассир и вручил Кармеле пятьдесят тысяч лир. Церемония завершилась. На кинорынок была запущена новая легенда, новый миф. «Замеченная известным кинорежиссером Викариа, юная официантка за одни сутки становится кинозвездой». И это не было ни абсолютной правдой, ни стопроцентной ложью. Разве не в ресторане заметил ее Викариа? Как объяснить публике то, что она была горничной в соседнем отеле? А что же она тогда делала в ресторане? Выдать ее за официантку было много проще, да это не очень и меняло дело. К тому же после этого каждая официантка по всей Италии начнет мечтать о том, что наступит день, когда Викариа случайно забредет пообедать в ее ресторан и предложит ей роль. И было совершенно невозможно объяснить всем то, что если Кармелу и выделили из общей массы, то именно потому, что она была не как все, что было в ней что-то особенное, что проявилось в ее отношении к Санциани и что явилось истинной причиной ее везения. Ей было предначертано воплотить в себе чудо за тех девушек, кого это чудо никогда не коснется.

Когда Кармела собралась уже уходить, появился Гарани с последними страницами сценария.

– Ну как? – улыбаясь, спросил он Кармелу.

Бросившись ему на шею, она прошептала на ухо «спасибо». Сны не обманули ее, судьба ее переменилась именно из-за Гарани, но изменилась таким образом, о котором она и мечтать не смела.

В то мгновение, когда она его обнимала, Гарани держал девушку ладонями за талию. Его взволновал свежий запах детства и одеколона, который уже дважды так дорого стоил ему в жизни.

– Поужинаешь со мной сегодня? – спросил он.

– С вами? С вами, синьор? – спросила очарованная Кармела. – Да, конечно!

И, засмущавшись, убежала.

– Браво, браво, Марио! – иронично воскликнули все присутствовавшие, окружив сценариста.

– Я вот о чем думаю, Марио, – сказал Викариа, отводя его в сторону. – Не совершили ли мы только что очень нехороший поступок? Не принесли ли мы этой девочке несчастья? Представь себе, что после этого фильма ей больше не будут давать роли. Она потеряет место, работу, начнет строить иллюзии, возомнит, что она – великая актриса. Что тогда с ней станет? С кем она останется?

– С мужчинами, – ответил Гарани.