Сладострастие бытия (сборник)

Когда дядя умер, тринадцатилетний Залкин, чтобы как-то выжить, нашел себе скудный заработок на поприще уборки улиц. Он вытряхивал урны и сгребал лопатой кучки мусора с мостовой у дверей в своем родном городе. Но урны были тяжелые, а Залкин – маленький и слабый.

Очень скоро он был поражен тем, сколько сокровищ бесследно исчезает на городском заводе по переработке отходов. Он увидел, как бедняки собственноручно выбрасывают в реку вещи, которые еще могли бы им послужить. И тогда он, самый нищий мальчишка в городе, которому и выбрасывать-то было нечего, понял, какое место уготовила ему судьба.

Сегодня он охотно рассказывает о том, как снизошло на него озарение. Это было дождливым днем, когда он шлепал босиком по лужам за городской мусороуборочной машиной и вдруг увидел в куче мусора старый башмак на правую ногу, а через сто метров такой же – на левую. В этой истории – весь гений и вся философия господина Элифаса Залкина.

Взяв себе в помощники четырех сорванцов одного с ним возраста, посильнее, но поглупее, чем он, Залкин занялся сортировкой бытового мусора, набирая тюки тряпья, которое продавал для последующей переработки в бумажную массу, и тачки металлолома, который сдавал на переплавку. Из трех распаявшихся кофейников он делал один целый. У него было даже нечто вроде срочной службы по доставке свежих очистков на корм свиньям. Вскоре он обзавелся складом, дюжиной старых детских колясок, составивших транспортный парк его предприятия, и стал платить налог в муниципальную казну, говоривший о том, что его деятельность полезна обществу.

От этих лет, за которые им были перерыты горы мусора, у Залкина остался неистребимый запах гнили в носу, не подвластный ни лучшим одеколонам, ни тончайшим лавандовым эссенциям, так же как никакой лак никаких, даже самых искусных, маникюрш не мог скрыть трещины и зазубрины на его коротко подстриженных ногтях.

Ему не было и двадцати, когда он направил свои стопы на Запад. Войны сменялись революциями, периоды процветания – кризисами и безработицей, а Залкин перемещался из страны в страну, не переставая совершенствовать свое производство. Несомненный гений позволял ему повсюду находить интересные отходы, пригодный к употреблению хлам с такой же точностью, с какой лозоходец обнаруживает скопление грунтовых вод, а геолог – ценное месторождение.

Как иные, оказавшись в незнакомом городе, непостижимым образом сразу узнают, какие картины, какие памятники, какие церкви им надо посмотреть, так и он тотчас безошибочно отыскивал свалки, автомобильные кладбища, бойни и отстойники.

Содержимое мусорных ящиков позволило ему изучить психологию разных народов, их нравы, национальный характер, достоинства и недостатки.

Химик определяет болезни человека по составу его мочи. Залкин научился по бытовым отходам судить о состоянии здоровья целой нации.

Впоследствии люди не раз удивлялись, когда Залкин предсказывал военные конфликты, забастовки, восстания с большей точностью, чем это делали политики или обозреватели крупных газет. Но он и правда поднаторел в этом. Залкин – социолог мусорных бачков. Толщина картофельных очистков в густонаселенных городских кварталах или внезапное исчезновение мясных отходов говорили ему о положении дел в стране больше, чем все газеты, вместе взятые.

Тут он добьется разрешения на свежевание туш на бойне, там – на чистку выгребных ям или уборку рынка, потом заплатит местным властям за право предоставлять услуги, которые до того камнем висели на городском бюджете, и вот уже вместо тачки у него ослиная упряжка, а вместо ослиной упряжки – старая колымага, потом грузовичок, потом кабриолет, лимузин… И так, не изменяя своей философии, согласно которой надо обязательно подобрать правый башмак, а потом уже искать левый, он добрался до Тихоокеанского побережья.

Прошли годы. Сегодня Залкин – президент могущественной «Тихоокеанской мусорной корпорации», в которую входят «Всемирная очистная компания», компания «Устричная раковина» и еще сотня фирм. Своим состоянием Залкин во многом обязан именно компании «Устричная раковина».