Slash. Демоны рок-н-ролла в моей голове

Ким познакомил нас с парнем по имени Дейв Либерт, который одно время служил гастрольным менеджером Элиса Купера и работал с Parliament-Funkadelic бог знает когда, и эти двое были полны решимости подписать с нами контракт и стать одной командой. Как-то вечером Ким повел меня в гости к Дейву, и Дейв, насколько я помню, показывал нам свои золотые пластинки. Он намекал на то, что на месте «золотых» групп могли бы быть и мы. Полагаю, он намеревался соблазнить меня на контракт, пригласив двух девчонок. Они, правда, по возрасту годились ему в дочери и весь вечер ширялись спидами в ванной. В какой-то момент Дейв затащил меня к ним, и мне показалось, что они и понятия не имеют, что делают. Они были настолько неуклюжие, что мне хотелось отнять у них шприц и самому сделать им укол. Дейв так старался, что прямо в этом невыносимом флуоресцентном свете ванной разделся до трусов и стал дурачиться с девчонками – которым было не больше девятнадцати – и звать меня присоединиться. Помню, я подумал, что из всех причин, почему эта сцена кажется такой грязной, освещение было ужаснее всего. Сама мысль о том, что этот парень будет менеджером нашей группы, и о Киме Фаули с коллекцией доисторических золотых пластинок чуть не заставила меня истерически рассмеяться ему прямо в лицо. Это было бы профессиональным самоубийством еще до того, как нам стало бы что терять. В любом случае у нас не было бы ни единого шанса чего-то достичь, если менеджеры будут такими же развратными, как сама группа.

Пока Guns репетировали, писали музыку и выступали, пытаясь понять, кто же мы такие, я стал чаще выходить в свет. Внезапно на сцене появились группы, которых я ждал, потому что это говорило о том, что музыка наконец меняется. Уже были группы вроде Red Kross, в стиле глэм, но при этом довольно дерзкие, а на другом конце спектра располагались музыканты вроде Jane’s Addiction, игравшие великолепно, и которых я уважал, но при этом не был с ними на одной волне. Мы давали совместные концерты с некоторыми из малоизвестных групп с претензией на искусство – помню в танцевальном зале «Стардаст», – но они никогда не оказывались удачными. Группы из этой тусовки не считали нас модными и рассматривали как глэм-группу из той части города, где находится клуб «Трубадур», хотя мы никогда такими не были. Чего эти группы не знали, так это того, что мы, вероятно, были гораздо более темными и зловещими персонажами. Не понимали они и того, что мы просто терпеть не могли своих коллег из другой части города.

На самом деле по мере роста нашей популярности мы стали соревноваться и с группами из «своей» части города. Мы никогда не упускали возможности вступить с ними в противостояние, но через какое-то время все, с кем мы играли, стали нас бояться, потому что Аксель заработал репутацию непостоянного музыканта, который в любой момент может сорваться. Несколько раз я был с ним, когда мы ввязывались в гребаные драки с совершенно незнакомыми людьми без какой-либо реальной причины, которую я хотя бы запомнил. С точки зрения Акселя, этому каждый раз была веская причина, но, насколько я мог судить, мы просто дрались с людьми на улице – буквально на улице, – потому что кто-то посмотрел на него не так или сказал что-то не то. Хотя, должен признаться… было чертовски весело.

Я бы сказал, что моя жизнь потеряла все черты стабильности и «регулярности», как только меня уволили с работы в газетном киоске. Как я уже упоминал, я тогда жил с Элисон, моим бывшим менеджером на этой работе, буквально снимая спальное место у нее в гостиной, но, как только меня уволили, ее благотворительность и моя зарплата подошли к концу. Поскольку жить мне было негде, я взял клетку со змеей, гитару и черный чемодан и переехал в репетиционное помещение Guns, где мы с Экслом вскоре стали жить постоянно. У Иззи, Стивена и Даффа были подружки, они обитали у них, – Иззи и Дафф даже в отдельных квартирах. Только нам с Экслом оказалось больше некуда идти.