Слава

– Ради Бога, будь осторожней, – сказала она.

– Я вернусь завтра до полудня. – В такое заверение мог поверить только ребенок, и Дикон добавил: – Если меня не будет к этому времени, свяжись с Филом Мэйхью.

Он показал ей дом. Потом они пошли на прогулку, и Дикон пропустил Лауру вперед, чтобы она сама выбирала, куда и каким шагом идти. Инстинкт повел ее к пляжу и дальше по тропинке, ведущей на утес. Она остановилась на том самом месте, где всегда останавливалась Мэгги. Дикон внутренне приготовился, ожидая, что это потрясет его, но предвкушение оказалось сильнее реальных ощущений.

– Что про вас говорили? – спросила Лаура. – Друзья и все прочие. Что вы – идеальная пара?

– Не знаю, считали ли так другие, но сами мы говорили это.

– И это соответствовало действительности?

– Не совсем так – мы называли это иначе. Мы любили нашу жизнь – нам нравилось одно и то же, одни и те же места. Нам не надо было искать счастья – так или иначе, оно всегда было в нас. Никто не тянул одеяло на себя, и мы всегда оставались самими собою без особых усилий. Потому что мы доверяли друг другу в истинном смысле слова.

– Это правда?

– Про истинный смысл слова?

– Про доверие.

Дикон пожал плечами.

– Конечно. Я же сказал.

На том месте, где они стояли, крутой подъем заканчивался. При логическом размышлении Дикон мог понять, что здесь сделал бы остановку любой: отсюда открывался самый красивый и самый высокий вид на океан. Здесь можно было перевести дыхание, особенно если тебя душит астма.

Лаура пошла вперед, ветер доносил до Дикона ее слова.

– Я не так хорошо знала Мэгги, как ты думаешь. Мы познакомились, когда я была на втором курсе, а она уже закончила обучение – сначала в Вассаре, потом в Св. Хильде. У нее была машина и небольшой домик в Порт-Мидоу – как у взрослой. Было ясно, что она из небедной семьи, понимаешь? Ее снабжали из неистощимых семейных фондов, а я в то время была довольно тесно связана с коммунистами, и было не похоже на то, что нам написано на роду подружиться. Как ни странно, мы подружились. Эта была не та дружба, которая все время растет и углубляется, скорее, это было продолжительное знакомство, но мы часто и подолгу виделись. Думаю, больше всего мне нравилась в ней ее независимость. Создавалось впечатление, что Мэгги была счастлива, когда ее приглашали в компанию, но не переживала, когда про нее забывали. Она часто пропадала на три-четыре дня, и никто не знал, куда и зачем; потом она возвращалась. В этом не было ничего особенного – просто у нее была своя жизнь, в которой Мэгги чувствовала себя легко и непринужденно. Взрослая жизнь, понимаешь? То же и с мужчинами. Ты ведь это хотел услышать, да? Что мы здесь делаем?

– Иди вперед, – сказал Дикон. – За этим поворотом тропинка станет ровнее. Да, я хотел услышать именно это.

– С мужчинами она держалась на серьезной ноге, но не позволяла себе увлекаться. Впрочем, я могу и ошибаться, это мои личные впечатления, а я тогда была молода, да и люди с годами меняются, не в пример мне. – Дикон ничего не сказал. – По крайней мере, так мне кажется. Ее связи не были тривиальными, не было в них и истеричности. Я помню несчетные ночи, которые провела с термосом кофе у своих подруг, снедаемых любовью и желанием, отговаривая их от самоубийства. Несколько раз подруги выручали меня саму из аналогичной ситуации. Но с Мэгги такого не случалось. Она отдавалась своему увлечению, пока оно длилось, и сразу же забывала про него, едва оно кончалось. Помню, меня удивляло, где она этому научилась. В моем рассказе Мэгги выглядит такой гармоничной и сдержанной, правда? Мне кажется, это то, что больше всего врезалось мне в память. Не знаю... ведь были же у нас и сумасшедшие вечеринки, и пьяные прогулки в лодках, и всякое такое; иногда мы даже упивались «до положения риз», если ты понимаешь, что я имею в виду. Впрочем, она никогда не ела много; эта привычка потом изменилась?

– Нет.

– Пожалуй, мне больше нечего о ней рассказать.

Он резко ускорил шаг и тронул ее за локоть.

– Нам пора возвращаться.

– Ты иди, – ответила она, не глядя на него.– А я еще погуляю.

– Примерно через полмили тропинка выведет к бухте.

– О'кей. – Она бы нашла дорогу и без его объяснений.

Он снова тронул ее за руку, уже тверже, но она не обернулась.

– Не надо, – сказала она. – Ты не виноват.

Дикон вернулся к машине, размышляя о том, чего ей стоило рассказать ему все это; он подозревал, что многого, но это его не остановило: он хотел знать о Мэгги все. Джон никак не мог привести в порядок свои чувства. Лаура почти все время была с ним, начиная с первого таинственного звонка, после которого она сожгла свое желтое платье. Они занимались любовью. В последние два дня она была так напугана, что было трудно определить, насколько она зависит от него. А может, и не надо определять.