Слава, любовь и скандалы

Стиль 1952 года предписывал иметь широкие, изогнутые и очень черные брови, которые должны были располагаться намного выше, чем природные. Ни одна модель, даже Тедди, не могла пренебречь этой деталью. Но в отличие от остальных девушек Тедди не позволила ни сбрить, ни выщипать ее светло-рыжие брови. Она покрыла их слоем крем-пудры и нарисовала фальшивые повыше. На это ушло не меньше получаса.

— У меня такое жуткое чувство, что они потекли.

— Не беспокойся, я тебе скажу, если это случится.

Высокие двери мастерской распахнулись, и Жюльен Мистраль медленно вышел к ним. Он неторопливо прошел по краю бассейна, на ходу вытирая испачканные краской руки о тряпку, торчавшую из кармана его вельветовых брюк. Кейт познакомила его с Мариеттой Нортон, а затем попросила ее представить своих коллег. Мариетта, обескураженная воинственным обликом Мистраля и его очевидным желанием оказаться совсем в другом месте, поторопилась выполнить просьбу хозяйки дома, называя своих сотрудников только по именам. Пожимая руку Тедди, Мистраль посмотрел на нее несколько пристальнее, чем на остальных.

— Заходите в студию, — сказал он по-французски. — Давайте побыстрее закончим с этим.

Все его поняли. Берри учила французский в школе, Мариетта знала кое-что благодаря показам мод в Париже, на которых она бывала дважды в год. Тедди французскому научила мать, а Билл общался с французскими фотографами.

В огромной мастерской никто не проронил ни слова. Там царил особенный, величественный беспорядок, по сравнению с которым хаос в студии Пикассо казался банальным.

Только Билл, костеря на чем свет стоит необходимость выбирать между тем, чтобы посмотреть картины, и между уходящим дневным освещением, сохранил способность двигаться. Остальные замерли, застенчивые и робкие, словно школьники, не осмеливаясь произнести ни слова, потому что любая оценка показалась бы глупой перед величием картин. Каждое полотно показывало иной мир, в котором повседневные, привычные вещи становились волшебными. Внутреннее видение художника преображало их, и тот, кто смотрел на картину, как будто видел окружающий мир впервые.

Наконец Билл выбрал место для съемки.

— Иди сюда, Тедди, — он взял ее за руку. — Встань рядом с этим господином и сделай вид, что тебе весело.

Мистраль нетерпеливо ждал у мольберта перед пустым холстом.

Вспомнив, что она все-таки профессионал, Тедди довольно непринужденно подошла к художнику, ее юбки заколыхались, как театральное оперение Царевны Лебедь. Мистраль был таким высоким, что ей пришлось поднять голову, показывая длинную, точеную, белоснежную шею. Никогда раньше она не чувствовала себя такой маленькой рядом с мужчиной, думала она, чуть покачивая головой, оттянутой назад массой тяжелых волос. Цвет ее глаз не сумел бы определить даже Мистраль, в них словно плескались сумерки. Ее улыбка завораживала.

Мистраль взял Тедди за подбородок и бесстрастно повернул ее голову сначала в одну сторону, потом в другую. Его пронзительные синие глаза изучали ее лицо. Мистраль вытащил из кармана тряпку, о которую вытирал руки, и не успел никто даже ахнуть, как художник стер тщательно нарисованные брови Тедди. Мариетта вскрикнула, Берри взвизгнула, Билл выругался, Сэм присвистнул.

— Так-то лучше. Ты слишком усердно пользуешься косметикой, как и твоя мать. — Мистраль говорил совсем тихо, и только Тедди слышала его. Он неожиданно улыбнулся. — Только ты в тысячу раз красивее.

Когда все немного успокоились, съемочная группа вернулась в ту комнату, где переодевалась Тедди, и Мариетта Нортон принялась изучать нанесенный ущерб. Потом она велела всем ждать, а сама отправилась на поиски Кейт. Хозяйку дома Мариетта нашла на кухне.

— Мадам Мистраль, у нас проблема, — мрачно объявила она.

— О нет… Я могу вам чем-то помочь?

— К несчастью, месье Мистраль уничтожил брови моей модели.

— Что?

— Они были нарисованы, и он взял и стер их. К тому же месье Мистраль снял и грим со лба Тедди. Ей потребуется не меньше часа, чтобы заново сделать макияж. Но к тому времени солнце будет уже слишком низко, чтобы мы могли сделать цветные снимки.

— Но зачем же… — Кейт была так зла на мужа, что ярость помешала ей договорить.

— Не имею ни малейшего представления. Полагаю, это был творческий порыв. Но дело в том, что мы попали в безвыходную ситуацию. У нас нечем заполнить целых четыре страницы журнала.

— Поверьте, мне искренне жаль. Муж просто не ведал, что творил. Мне не хочется разочаровывать вас, вы проделали такой долгий путь. Я поговорю с ним. Если он сможет уделить вам время завтра утром, вы будете фотографироваться?

— Будем, — на лице Мариетты явственно читалось уныние.

— Позвольте мне предложить вам джин с тоником и все уладить.

— Не беспокойтесь, тоника не нужно, — Мариетта с облегчением вздохнула.

Кейт Мистраль знает свое дело, значит, четыре страницы будут, а больше Мариетту ничего не интересовало.