Слава моего отца. Замок моей матери

– Великолепно! – объявил он наконец. – Ни трещинки, ни какой-либо деформации! Огюстина, теперь я ручаюсь за безопасность Жозефа: это ружье столь же прочно, как артиллерийское орудие!

Но стоило успокоенным женам отойти, как он тихо сказал отцу:

– Однако увлекаться не стоит. Я могу, конечно, поручиться, что до этого испытания оружие было в полной исправности. Но случается иногда, что само испытание наносит стволу ущерб. Это риск, на который придется пойти. А теперь проверим кучность боя.

Он вынул из кармана газету, развернул ее и быстро зашагал по окаймленной ирисами дорожке, ведущей к уборной.

– У него что, живот схватило? – спросил Поль.

Но дядя не вошел в будочку: с помощью четырех кнопок он прикрепил развернутую газету к двери и тем же быстрым шагом вернулся к отцу.

Он зарядил свое ружье только одним патроном.

– Осторожно! – предупредил он, поднял ружье к плечу, прицелился и выстрелил.

Поль, заткнув уши пальцами, припустил бегом к дому.

Оба охотника поспешили к газете: она вся была буквально изрешечена.

Дядя Жюль долго с удовлетворенным видом рассматривал ее.

– Дробь легла кучно. Я сейчас выстрелил из ствола с чоком. Для тридцати метров – отлично!

Он вынул из кармана вторую газету.

– Теперь вы, Жозеф! – разворачивая ее, сказал он.

Пока он прикреплял новую мишень, отец зарядил свое ружье. Мать и тетя после первого выстрела вышли на террасу. Поль, наполовину спрятавшись за ствол смоковницы, смотрел только одним глазом, заткнув уши указательными пальцами.

Дядя рысцой отбежал назад и скомандовал:

– Пли!

Отец прицелился.

Я боялся, как бы он не промахнулся: это означало бы его окончательное унижение, после которого, на мой взгляд, следовало бы вовсе отказаться от охоты.

Он выстрелил. Раздался ужасный грохот, плечо отца резко дернулось. Направляясь к мишени спокойным шагом, он не выглядел ни взволнованным, ни удивленным, но я его опередил.

Отец попал в самую середину двери: дробинки окружали газету со всех четырех сторон. Во мне вспыхнуло ликующее чувство гордости, я стал ждать, что и дядя Жюль выразит свое восхищение.

Но тот подошел к мишени, осмотрел ее, обернулся и просто сказал:

– Не ружье, а лейка!

– Он попал в самую-самую середину! – гордо произнес я.

– Неплохой выстрел! – согласился дядя снисходительно. – Но взлетевшая куропатка имеет мало общего с дверью уборной. А теперь мы попробуем дробь номер четыре, пять и семь.

Каждый из них выстрелил еще по три раза, и всякий раз за этим следовали осмотр мишени и дядины комментарии.

– Для двух последних выстрелов возьмем самую крупную дробь! – наконец воскликнул он. – Жозеф, держите покрепче приклад, потому что я сделал полуторный заряд. А вы, дамы, заткните уши, потому что сейчас услышите гром!

Они выстрелили оба вместе: грохот был оглушительный, и дверь резко дернулась.

Улыбающиеся, довольные собой, они подошли к нам.

– Дядя, – спросил я, – это убило бы дикого кабана?

– Безусловно! – воскликнул дядя. – При условии попадания в цель…

– В уязвимую левую лопатку!

– Точно!

Он сорвал с двери прикрепленные к ней газеты, и я увидел десятка два маленьких свинцовых шариков, глубоко засевших в дереве.

– Крепкое дерево, – сказал дядя, – дробь не пробила его насквозь! А если б у нас были пули…

Пуль у них, к счастью, не было, потому что из-за двери мы услышали слабый голос. Кто-то робко спросил:

– Можно мне теперь выйти?

Это была наша «горничная».

День открытия охотничьего сезона приближался, и в доме ни о чем, кроме охоты, не говорили.

По окончании цикла эпических повествований дядя Жюль перешел к техническим объяснениям и наглядным демонстрациям. В четыре часа, после полуденного отдыха, он обычно говорил:

– Жозеф, я сейчас перед вами произведу разбор «королевского выстрела», который в то же время является «королем выстрелов». Слушайте внимательно! Вы спрятались за кусты, ваша собака между тем обегает виногр-р-радник. Если она знает свое дело, то кр-р-расные кур-р-ропатки полетят прямо на вас. Тут вы делаете шаг назад, но ружье не поднимаете, потому что дичь увидит его и успеет улететь. Как только пернатые появляются в поле вашего зрения, вы вскидываете ружье и прицеливаетесь. Но в самый момент выстр-р-рела вы резко поднимаете конец ствола сантиметров на десять, нажимая на спусковой крючок, опускаете голову и нагибаетесь.

– Почему?

– Потому что если вы попали, то тут же получите прямо в лицо птицу весом в килограмм, мчащуюся со скоростью шестьдесят километров в час. А теперь перейдем к практике. Марсель, сбегай за моим ружьем.

Я бросался в столовую, откуда возвращался уже медленно, с благоговением прижимая к груди драгоценное оружие.

Дядя всякий раз открывал затвор, желая убедиться, что ружье не заряжено.