"Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917)

"Существующие броненосцы с меньшей скоростью, – заявил адмирал, – не могут служить примером для нового флота". И скорость эту корабль должен развивать не только на приемных испытаниях, но и в продолжение всей своей службы. Поэтому надо иметь одинаковый запас пара от начала и до конца хода, как бы он не был продолжителен. Для этого паровое пространство в котлах должно быть достаточно". Тем самым он поддерживал настояния Балтийского завода об обеспечении в котлах гарантированной (а не по условным английским нормам) паропроизводительности. Было бы неразумным отступать от 18-уз предела, который назначен самим МТК и который в иностранных флотах, возможно, будет скоро заменен 19 или даже 20 узлами. О применении миноносных котлов для этих целей никто не заикался, а неосторожное замечание В.П. Верховского против крайне тяжеловесных и малопродуктивных котлов Бельвиля (против которых он "решительно восставал") вызвало энергичное возражение Главного инспектора по механической части Н.Г. Нозикова. Не имея, как о том говорят факты, проверенных результатов сравнительных испытаний котлов разных систем, механический отдел вплоть до эпохи русских дредноутов продолжал, закрывая глаза на все другие системы, упорно отстаивать котлы Бельвиля. (Вот еще тема для глубокого историко-технического исследования).

"Котлы Бельвиля, – говорил Н.Г. Нозиков, – нисколько не хуже других систем и не менее их продуктивны. Они тяжелы, но зато по своей безопасности и продолжительности службы далеко превосходят все другие". Эта ретроградская убежденность вскоре – в 1902-1903 гг. – должна была поколебаться скандальными авариями, которые слишком сложные котлы Бельвиля вызвали на броненосцах "Победа" и "Ослябя".

С почти что ущербной "артиллерийской точкой зрения" о крайней нежелательности в проектах Балтийского завода удаленности башен от оконечностей выступил член МТК полковник А.Ф. Бринк (1851-1918). Имелась в виду, как он пояснил позднее и как было по опыту стрельб на черноморских броненосцах типа "Екатерина II", необходимость устранить риск повреждения палубных конструкций от действия конуса газов при стрельбе. Но никто не нашелся заметить, что более "артиллерийской" точкой зрения была забота не о сохранности палубного настила (эту проблему следовало бы поручить корабельным инженерам), а о повышении эффективности стрельбы с устранением таких вредных на нее влияний, как забрызгивание при расположении башен у оконечностей и качки, также сильнее действующей при удалении башен от центра вращения корабля. Эти соображения, вместе с заветами выдающихся адмиралов недавнего прошлого Г.И. Бутакова (1820-1882) и А.А. Попова (1821-1898) о важности искусства стрельбы из крупных орудий на большие расстояния могли бы подвигнуть артиллерийского полковника к предложениям об установке по центру корабля третьей башни 305-мм артиллерии за счет 152-мм и 75-мм калибра. Но, увы, подобный ход мышления в описываемое время был еще невозможен. Таких взглядов о едином главном калибре и преобладании больших пушек не позволял себе даже много занимавшийся артиллерией (в 1891-1894 гг. главный инспектор морской артиллерии в МТК) вице- адмирал С.О. Макаров. Возможно, он мог бы сказать о проектах новое слово, но занятый приемкой в Англии построенного по его инициативе ледокола "Ермак" и плаванием на нем в Кронштадт, адмирал не мог участвовать в решающих обсуждениях в МТК.

Контр-адмирал Н.Н. Ломен счел нужным пояснить, что его замечание о бездумном заимствовании русскими инженерами иностранного опыта было сделано не для укоризны, а ради сохранения достигнутых правильных решений – сплошного бронирования по борту и двухрядной деревянной обшивки – и с целью призвать инженеров во имя национального самолюбия не принимать неудачные западные решения в виде укороченного броневого пояса и однорядной деревянной обшивки. Старший судостроитель И.Г. Бубнов (1872-1919), преподававший в Морской академии курс проектирования судов, по поводу особого мнения Главного инспектора кораблестроения обстоятельно объяснил причины, по которым Балтийский завод в своем проекте под литерой "Г" отступил от размерений, принятых в проектах А. Лаганя. Из объяснения недвусмысленно следовало, что эти размерения, которые так настойчиво отстаивал Н.Е. Кутейников, не являются оптимальными для ходкости и что размерения, избранные Балтийским заводом, наоборот, соответствуют последним взглядам науки и по соотношению длины к ширине очень близки с этими данными некоторых новейших английских броненосцев. Удлинив корабль на 46 футов и уменьшив ширину против проекта Лаганя, Балтийский завод не только достигает (благодаря увеличенному числу котлов) гарантированной 18-узловой скорости "при невыгодных условиях", но благодаря оптимальному соотношению обеспечивает в будущем скорости до 20 уз".