Слава России

– Новгород не давал согласия давать поганым число! Долг христиан – защищать свою веру, разве не так?! А ты платишь поганым и сражаешься с теми, кто, как и мы, верит в Христа!

– Золото и серебро, Василько, это не вера. И платя ими, мы оберегаем свои святыни от разграбления и поругания.

– Укрепляя ими наших врагов!

– Подпитывая ими усобицу в стане наших врагов! – Александр чувствовал, как теряет самообладание. Запальчивость и самоуверенность не ведавшего еще ни доброй битвы, ни серьезного дела отрока была воистину нестерпима. Но неужели он, умевший убеждать в своей правоте татарских ханов, не может убедить в ней собственного сына?!

– Пойми, цель татар – получение казны. Им нужно наше золото. Но не наши души!

– Поэтому убили князя Черниговского за отказ поклониться идолам?

– Бесчинство одного из ханов и цели Орды – не одно и то же. Орда не ставит целью обращение Руси в язычество или магометанство! Им нет дела до нашей веры до тех пор, пока мы смиряемся с их гнетом и платим дань. То ли дело наши западные соседи! Им потребны не только наши земли и богатства, но и душа! Их крестоносные рати идут к нам с тем, чтобы обращать нас в свою веру. Поэтому они опаснее для нас!

Совсем недавно вновь отстоял Александр Псков от тевтонских рыцарей. Стремясь укрепить и отодвинуть западные границы, он предпринял поход в полуночную Финскую землю, осваивал Поморье, дабы не пропиталось оно чужими соками, заключил мирный договор с королем Норвегии… И теперь его старший сын упрекал его за войны с христианами, убеждая, как некогда Даниил Галицкий и брат Андрей, что нужно бороться с погаными в союзе с Римом.

– Рим не одолеет Орды. Рим лишь поглотит нас, пойми это. Союз, о котором вы мечтаете, приведет к тому лишь, что Русь перестанет существовать. Часть ее отойдет Риму, пропитавшись латинством, а другая – Сараю и Каракоруму.

– Лучше, чтобы она отошла Сараю целиком?!

– Этого не случится, – твердо сказал Александр. – Да, сейчас Русь вынуждена откупаться от татарских полчищ, но она остается самою собой, хранит веру свою. Обожди, мы залечим раны, укрепим свои силы, и тогда сможем дать достойный бой Орде. Нам нужно время, Василько! Время, которое служит нашему укреплению и ослаблению Орды!

***

Быстро идет время для смертного человека, но куда как медленно – для истории. Истории некуда спешить, у нее впереди – вечность. А что человек? Жалок срок, отпущенный ему Богом… Александру минуло сорок, но уже чувствовал он, что беспрестанные труды, походы и битвы подточили его богатырские силы. Многое было сделано за годы правления, но как же мало продвинулся вперед русский корабль! Время… Смертному человеку не достанет его, чтобы свершить задуманное. Лишь заложить фундамент в надежде, что наследники выстроят на нем крепкое здание.

А все же время не стояло на месте. Хан Берке все больше ссорился с Каракорумом, и Александр всемерно подпитывал эту распрю, убеждая повелителя Золотой Орды разорвать отношения с монгольским ханом Хулагой. В этом положении то, что было немыслимо еще несколько лет назад, становилось возможным…

– Княже, великие бесчинства творят бесермены в землях твоих! Явился в Ярославль за данью поганый магометанин Кутлубий и глумится там над церквями нашими. Прислужником у него иуда и изверг из русских – принявший магометанство бывший монах Зосима. Этот сосуд сатаны особенно ярится супротив Православной веры! Сказывают, что он на святые лики плюет и в огонь их бросает! Народ православный не может стерпеть такого поругания! Что скажешь ты, княже?!

Ярославский посланник, боярин Степан Аникеевич, даже побагровел от ярости, описывая князю творимые Кутлубием бесчинства. Этот добрый человек и храбрый воин всей душой желал дать отпор бесерменам, но опасался, как и другие, не столько ханского гнева, сколько княжеского.

Тишина повисла под сводами палаты, и чудилось, будто бы эхо требовательно повторяет вопрос:

– Что скажешь ты, княже?!

Князь помолчал некоторое время, принимая непростое решение. Затем ответил:

– Кощунников и сквернителей веры Православной надлежит бить крепко и изгонять прочь! О том приказываю разослать грамоты по всей Владимирщине и окрестностям!

На глазах Степана Аникеевича выступили слезы и, пав пред Александром на колени, он трижды перекрестился:

– Услышал Господь наши молитвы! Теперь ничего нестрашно нам, коли твое, княже, благословение имеем!

Когда боярин ушел, к отцу подступил 12-летний Дмитрий, которому князь разрешил присутствовать при важном разговоре.

– Ты карал новгородцев, когда они восстали против баскаков, а теперь сам призываешь народ бить их?

– Я карал новгородцев, восставших против нашей власти и убивших нашего посадника, – ответил Александр. – Я карал новгородцев, убивших баскаков, которые лишь собирали дань, которую я обещал хану. Теперь иное дело. Теперь поганые не просто собирают дань, но бесчинствуют и сквернят наши святыни.

– Но ведь хан и теперь не простит избиения своих людей!

Юный княжич в отличие от старшего брата был не по годам разумен и смотрел далеко. Александр обнял сына за плечи: