Слава России

Расступились обе рати, давая место разойтись двум богатырям. Дрогнуло сердце Якова. Только теперь понял он смысл слов Пересвета о жертве и весь замысел его. Русский воин-схимник стоял против татарина в одном плаще, не защищенный ничем, кроме Господня креста, нашитого на нем. Удар вражеского копья неминуемо должен был пробить ему грудь, но, пробивая ее с такой легкостью, Челубей оказался бы на том расстоянии, на котором его самого способно было достичь копье Пересвета… Слезы навернулись на глаза отрока, но он тотчас отер их, боясь пропустить хоть мгновение разворачивающегося смертного боя.

Перекрестился в последний раз бывший брянский воевода. Прокричал что-то гортанно Челубей. Понеслись навстречу друг другу борзые кони. Черная схима с белым крестом… Черные одежды татарина… Две черные тени летели друг на друга… Мгновение, другое… И страшное копье пронзило Пересвета, жутко выступило из спины его, все глубже нанизывая богатыря… Но тот, уже убитый, каким-то неимоверным усилием, чудом Божиим, остался в седле, и в следующий миг могучий татарский батырь, не успев остановиться, оказался пронзен копьем своего соперника. Рухнул черный великан на землю. Заржал в испуге его конь и бросился прочь. Охнули потрясенные татары…

Русский богатырь так и остался сидеть в седле. Копье Челубея до половины вошло в его тело… Его белый, в серых яблоках, конь, понурив голову, понимая свершившуюся беду, шагом повез своего недвижимого всадника к русскому стану.

Яков вместе с отцом и другими ратниками бросились навстречу герою. Тот по-прежнему сидел на коне, лишь лицо его было опущено и полностью скрыто капюшоном. Отец и еще несколько воинов бережно сняли мертвеца, вынули страшное копье из его тела, уложили на постланные плащи… Отец опустился на колени и, глотая слезы, прочитал по своем названном брате отходную. А затем, оборотясь к полю, на котором вновь закипала сеча, воскликнул:

– За Русь, братья! За Веру Христову, Православные! – и уже тише прибавил: – За брата Александра!

Подвиг Пересвета и гибель непобедимого Челубея воспламенили русские сердца. И как ни сильны были татары, а брало верх русское оружие. Вместе со своим воинством, словно простой ратник, бился и князь Дмитрий Иванович. Латы и плащ его были иссечены, но самого вождя русского хранил Богородицын Покров…

Все перемешалось на поле Куликовом. Русские и татары, мертвые и живые, небо и земля. Яков не чувствовал уже членов своих, изнемогая от усталости и ран, но не было из этой битвы иного исхода, кроме двух: победить или погибнуть. Видел отрок, как пал сраженный мечом отец… Сбылось пророчество утреннее! Вечерять братьям со Христом днесь! Может, и ему, Якову, суждено присоединиться к ним…

В какое-то мгновение ему показалось, что татарская сила того гляди переважит русскую. Но в этот миг с бодрым, победительным кличем вклинился в гущу боя свежий русский полк. То был полк пришедшего с литовскими князьями воеводы Дмитрия Боброк-Волынского, оставленный до времени в засаде в расположенном неподалеку леске. Видя, что силы основного войска на исходе, засадный полк поспешил на выручку, приведя в смятение не менее русских изнемогших татар.

Воспрянули духом русские ратники, воспрянул и Яков, из последних сил отбивавшийся от наседавших поганых. Вдруг возник перед ним богато одетый татарчонок, примерно одних с ним лет. Его похожее на блин лицо было бледно от ярости, а глаза горели ненавистью. Яков насилу увернулся от удара меча юного батыря и ловким прыжком поверг соперника на землю. Дальше бились уже пеши. Яков успел приметить, что оружие у его противника не простое, из чистого золота выкован был богатый меч и украшен самоцветными камнями. Уж не Мамайкин ли сын? – мелькнула мысль и придала злости. Ну, погоди, змееныш поганый! Ответишь ты и за отца, и за дядьку названного, и за всех славных воинов, нынче павших!

Удар, и вылетел из рук татарчонка золотой меч. Зарычав по-звериному, он схватил попавшееся под руку копье и ринулся на Якова. Тот отскочил ловко и, молниеносно развернувшись, рассек соперника мечом. Обливаясь кровью, татарчонок упал к его ногам. Скрюченное в смертных судорогах юное тело было последним, что увидел Яков в этом жестоком бою. Тяжелый удар по голове поверг его на земь, и отрок лишился памяти. В бесчувствии явилось ему дивное видение: небо, озаренное ослепительным светом, и два витязя в белых одеждах верхом на белых же конях, а против них темная рать…

– Ударим, брат? – спрашивает один витязь другого.

– Ударим! – соглашается тот.

Ангелы-витязи обнажают мечи и устремляются на темную рать. И та бежит от них в ужасе, истребляемая нещадно…

– Смотри-ка, живой! – ледяная вода, брызнувшая в лицо, вернула Якову сознание, а несколько глотков ключевой воды – жизнь. Склонившийся над ним ратник-костромич Гришка Холопищев довольно кивал головой: – Пей-пей, молодец. Водица, сказывают, целебная. Мне ее мать с собою дала, но Бог миловал, не понадобилась… Что, как ты? Стать можешь ли?

Яков не без труда поднялся.

– Добрый богатырь из тебя выйдет, – одобрил Гришка.