Слава, судьба и первый поцелуй

– Это неважно, потому что я отсюда никуда не денусь. Можешь делать все что хочешь, но я остаюсь. Я заслужила эту роль, и сохраню ее за собой, потому что хорошо с ней справляюсь.

– Согласна. Ты ее заслуживаешь и должна ее сохранить. Лейси, ты мне нравишься. Думала, что мы подруги. Я бы так никогда не сделала.

Было сложно спорить с кем-то, кто выглядел так уверенно и искренне. Я скрестила руки.

– Реми я не сказала, но тебя раскусила, – пробурчала я. Я сбежала в свой трейлер, прижалась спиной к двери и опять позволила себе разреветься.



Ждать человека из школы около его дома не было странно. Особенно после того, как ты сказала ему, что тебе нужно во всем разобраться, намекая на то, что тебе нужно больше личного пространства. И он определенно дал мне его. Он не звонил, не писал и не крутился вокруг меня двадцать четыре часа в сутки. Ну, вообще-то, прошло только двадцать часов, восемь из которых он, скорее всего, потратил на сон. Еще восемь провел в школе. Так что оставалось только четыре часа, за которые он мне ни разу не написал, не позвонил и не приехал. Четыре часа! Окей, все же я вела себя странно, но эта мысль заставляла меня отказаться от того, чтобы повернуть ключ зажигания и уехать.

Я проверила часы на телефоне. Уроки закончились полчаса назад. Я сижу тут уже как раз полчаса. Может быть, он был чем-то занят после школы. Бумажная работа. Или, может, работал сразу после школы. Я открыла сообщения, чтобы убедиться, что ничего не пропустила.

– Вместо того, чтобы вести себя так странно, ты бы могла ему просто написать, Лейси.

В мое окно постучали, и я громко закричала. Затем я повернулась и увидела Донавана, стоящего рядом с машиной. Я опустила окно.

– Привет, – сказал он с улыбкой. – Ты говорила сама с собой?

Я ответила на его улыбку, потому что не смогла удержаться. Я была счастлива его видеть. Прошло целых двадцать с половиной часов.

– Да.

– Оставить тебя, чтобы ты закончила разговор?

– Нет, думаю, что предельно ясно озвучила себе свою точку зрения.

Он постучал ладонью по моей машине.

– Ты хотела зайти?

Я кивнула, и он открыл мне дверь.

– Как школа? – спросила я, пока мы шли к дому.

– Хорошо. А ты как?

– Не особо.

– Сочувствую.

Мы остановились на крыльце, он вытащил ключи из сумки и открыл дверь.

– Твоя сестра сейчас дома?

– Нет, у нее волейбол.

Мы зашли в дом, он бросил рюкзак и провел меня на кухню.

– Тебе принести что-нибудь?

– У вас есть батут, – сказала я. Из окна над раковиной открывался прекрасный вид на задний двор.

– Ага.

– Сто лет не прыгала на батуте. Моя мама называет их костоломнями и не разрешает купить такой моим сестре и брату.

– Сестра сломала на нем запястье в том году.

Я улыбнулась.

– Не рассказывай об этой моей маме. А то она убедится, что права.

Должно быть, я смотрела на батут со слишком выраженной тоской, потому что Донаван спросил:

– Хочешь попрыгать?

– Да!

Он засмеялся так, будто думал, что я шучу, но я уже шла к стеклянной двери на задний двор. Вокруг батута была сетка. Я сняла шлепки, расстегнула сетку и залезла на его упругую поверхность. Я поднялась и сделала несколько небольших прыжков, прежде чем начала прыгать в полную силу.

– Это весело! – Я позвала Донавана, когда он вышел из дома с двумя бутылками воды. Я приземлилась на колени, затем опять несколько раз на ноги, а потом, наконец, легла на спину, и оставалась так, пока батут не перестал раскачиваться.

Поверхность батута продавилась, когда Донаван залез на него и присоединился ко мне. Должно быть, он оставил воду на ступеньке – когда он лег рядом со мной, его руки были свободны. Я потрогала его ногу своей, чтобы проверить, снял ли он обувь. Голые ступней я нащупала его ноги в носках.

– Просто проверяю, – сказала я.

– Все знают, что нужно снимать обувь на батуте.

Я убрала ногу, и мы провели несколько молчаливых минут, смотря на облака, лениво плывущие по небу.

– Хочешь поговорить об этом? – спросил он еще раз.

– Нет.

Он потянулся ко мне и взял за руку.

– Сегодня утром я говорила с Реми. Леа сказала, что режиссеры общаются друг с другом, и мне нужно больше беспокоиться не о том, что думает обо мне публика, а о том, что Реми думает об этой статье… и обо мне.

– И что он сказал?

– Что я еще не опытная… но страстная.

– Ты страстная.

– Не знаю, возьмет ли он меня на роль еще раз. Порекомендует ли еще кому-то. Если эта вся ситуация на площадке продолжится, то, возможно, и нет.

– И что планируешь делать?

– У меня еще есть больше пяти недель съемок. Думаю, план такой: прекратить этот спектакль и изменить мнение о себе в интернете.

– Как?

– Еще не знаю.

– А Грант может написать о тебе что-нибудь хорошее? У него миллионы подписчиков. По крайней мере, это помогло бы твоей репутации в интернете.

– Он не станет. Я уже спрашивала… дважды. – Придумаю что-нибудь еще. Но пока я собираюсь прыгать на батуте, притворяться, что все хорошо, и целоваться с парнем, который мне нравится.

Я повернулась и задрала голову так, чтобы лучше разглядеть его приятное лицо.

– Как известный критик, что думаешь о моем плане?

– Что я думаю об отрицании ситуации?

– Вообще-то мне больше интересна часть с поцелуями.