Славяне. Часть 1

Он первым сорвался с места. Ноги сразу же по колено провалились в снег. Уже после первой сотни метров такого бега он понял, что взял на себя слишком много: сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди, не выдержат нагрузки лёгкие. А позади всё отчётливей слышал храп лошади. Вот она уже поравнялась с ним. Сознавая, что забега ему не выиграть, он остановился. Но тут обжигающий удар кнута по спине отбросил его вперёд. Крича от боли и отчаяния, он побежал. Пот заливал глаза, деревенели ноги…

Опомнился, когда упёрся в кусты. Обернулся. В нескольких шагах от него стояла взмокшая и вздрагивающая от напряжения лошадь. Подошёл Матвей Лукьянович, набросил ему на плечи тулуп и жестом указал на сани: садись.

После школы, ближе к вечеру, он опять пришёл на конюшню. Матвей Лукьянович воспринял это безо всяких комментариев. Выложив из кармана ключи, скинув замасленную телогрейку, продемонстрировал несколько мудрёных физических упражнений и ушёл править сбрую.

И так восемь лет, из дня в день, без выходных, независимо от погоды: два часа утром и столько же вечером. Возможно, для молодого организма это было и в тягость, но тому имелась своя причина. Выживший казак-пластун, выросший до главного инспектора Войска Донского по ручному бою, спешил передать мальцу навыки специального обучения и приобретённый на трёх войнах опыт, ведь жить ему оставалось недолго: туберкулёз съедал его лёгкие.

Возможно, это позволило Матвею Лукьяновичу продержаться ещё целых шесть лет после того, как врачи поставили тог страшный диагноз…

Впереди показалось озеро. Мужчина свернул с асфальта на грунтовую дорогу и по протоптанной им же на обочине тропинке побежал к лесу.

Сразу же за озером начинался лес. Мужчина на бегу нанёс несколько боковых ударов по стволам деревьев, до половины растянул молнию замка на комбинезоне и прибавил ходу.

К своим сорока двум годам он изрядно поколесил по свету, многое видел. Однако красивее мест, чем этот глухой уголок, ему не встречалось. Озёра и озерца с чистой криничной водой, дремотно текущие реки, недоступные для тяжёлой техники болотистые леса. Редкий островок девственной природы. Без малого пять лет он провёл здесь и не уставал благодарить судьбу за преподнесённый подарок.

Бегущая впереди лайка внезапно остановилась, повела маленькими ушками, но не бросилась сломя голову в чащу с заливистым лаем, как поступала обычно, учуяв дичь, а приглушенно и зло зарычала.

Такое поведение собаки, свежий след легковой машины на разбитой дороги, ведущей к гравийному карьеру, не могли не насторожить человека, вот уже двадцать последних лет ходившего бок о бок с опасностью.

Чуть сбавив темп, внутренне собравшись, он напряг слух, пристальным взглядом прошёлся по обступающим дорогу кустам и деревьям. Как только с опушки леса донесся едва уловимый треск ветки, без раздумий упал на землю. И вовремя – за деревьями , совсем близко, раздался характерный хлопок (крупнокалиберный пистолет с глушителем – мгновенно определил он). От вековой сосны, напротив которой он секундой раньше находился, отскочил небольшой кусок коры.

Тут уж никаких дополнительных объяснений не требовалось, ситуация была предельно ясной и однозначной: кто-то в очередной раз пытается отправить его к праотцам. Это открытие не породило в нём растерянности, даже секундного замешательства. Скорее наоборот, мозг заработал с предельной ясностью, взвешивая и оценивая в общем-то аховое для него положение: шансы в схватке с вооруженным противником, как бы ты подготовлен и тренирован ни был, всегда близки к нулю.

Не поднимая головы, прижимаясь к земле, он скатился на дно сухой выбоины, оставленной буксовавшими машинами, – она теперь была для него своего рода бруствером, скрывающим от взгляда противника, – осторожно взяв длинную палку из тех, что бросали под колёса, колыхнул ею ближайший ореховый куст. Тут же опять послышался хлопок – и на орешине пулей срезало тонкую ветку. По тому, как быстро противник среагировал на звук, стало ясно: тут действует далеко не дилетант.

Не теряя ни секунды, мужчина подполз к лайке, с любопытством наблюдавшей, как её хозяин елозит по земле, словно затеял какую-то незнакомую ей до сих пор игру. В прочем, почему незнакомую?

взмахнул у неё перед мордой палкой, отбросил её в кусты, полушёпотом выдавил: "Апорт!". Сам же, как только собака бросилась выполнять его команду, ящерицей шмыгнул к вывороченной с корнями сосне.

На этот отвлекающий маневр противник ответил двумя выстрелами.