Славяне и скандинавы

Шведская рать, отступая от Ладоги на восток, направлялась туда, где, видимо, рассчитывала на поддержку населения, составлявшего основу «ладожского ярлства» и представленного археологической культурой приладожских курганов IX–XII вв.³¹ Как и в подчиненных Ладоге районах Приладожья к западу от Волхова до Невы, здесь изначально обитало финское (прото-карельское, ижорско-карельское) население. В богатых пушниной, связанных с речными выходами в Волжский бассейн районах юго-восточного Приладожья эта местная «чудь» установила разнообразные отношения с купцами и ремесленниками Ладоги. Как установил исследователь этих древностей В. А. Назаренко, большую часть своего импорта (оружие, бусы, некоторые металлические украшения, железо) «приладожская чудь» получала через Ладогу, расплачиваясь за это мехами. В X в. на реках Приладожья (нижней Паше, средней Сяси, междуречье Сяси–Паши–Тихвинки) появляются, видимо из Ладоги, поселенцы — посредники пушной торговли (в том числе скандинавы). Финно-скандинавский синтез приладожской курганной культуры проявился, в частности, в своеобразном погребальном обряде курганов, имитирующих жилище, с очагом в центре (цв. илл. 28), мужскими погребениями — с оружием (цв. илл. 20), и женскими — с наборами фибул³². Когда устав князя Святослава Ольговича зафиксировал в 1137 г. «окняжение» этой территории и распространение на нее новгородской системы даней и погостов, развитие приладожской культуры прекращается, здесь распространяется общерусский погребальный обряд.

«Ладожская земля», как по праву можно назвать управлявшиеся из Ладоги территории в XI – начале XII в., не ограничивалась районами Приладожья к западу и востоку от Волхова. В «Саге о Хальвдане, сыне Эйстейна» сообщается, что одно время Альдейгьюборг (Ладога) и Алаборг (Олонец, как убедительно показала Г. В. Глазырина), составляли единое «ярлство», границы которого доходили до Бьярмии³³. Ладога служила исходной точкой дальнейшего освоения Русского Севера: в 1032 г. новгородец Улеб совершил поход на «Железные ворота»; С. М. Соловьев в свое время не без оснований отождествил его с Ульвом, сыном Рёгнвальда, а «Железные ворота» локализовал в 80 км южнее нынешнего Сыктывкара, на р. Сысоле³⁴. Таким образом, уже в XI в. импульсы из Ладоги достигали дальнего северо-востока, обширных областей, носивших названия «Перемь», «Бьярмия» (возможно, восходящими к коми: «парма» — «тайга»), охватывавших все необъятное, богатое пушниной лесное пространство от Урала до Белого моря.

Особое положение Ладоги и ее области сохранялось вплоть до XII в. Ладожане активно участвовали в антикняжеских выступлениях новгородцев в 1132 и 1136 гг. Во второй половине XII в. в Ладоге возводятся, едва ли не одновременно, шесть каменных храмов. В составе боярско-республиканской Новгородской земли она оказывается вторым по значению городом после Новгорода. Это положение, несомненно, восходит к IX–X вв. — времени расцвета Ладоги как крупнейшего международного торгового центра восточных славян на Балтике.

Именно поэтому в Ладоге с наибольшей полнотой отразились и все этапы русско-скандинавских связей с VIII по XII в. (выявляющие, в частности, историческую основу и реальное содержание летописного «Сказания о призвании варягов»)³⁵: от первых контактов в середине VIII в. к совместному поселению и экономической деятельности в полиэтничных торгово-ремесленпых центрах (а по мере развертывания этой деятельности такие центры возникли и в других местах, на важнейших участках великих восточноевропейских речных путей); социальное развитие славянских и других восточноевропейских племен, выделение новых общественных групп — ремесленников, купцов, предфеодальной военно-дружинной организации и раннефеодальной государственной администрации, — все это вело к взаимодействию между этими группами, втягиванию летописных «варягов» в социальные процессы формирующейся Руси; из общности и взаимосвязанности социально-экономических явлений вытекало взаимодействие культурных норм (проявляющееся в погребальной обрядности, прикладном искусстве, возможно, и в устных формах словесности; наконец, все эти виды связей обретают и политическую форму — либо в виде адаптации пришельцев к складывающейся на Руси социально-политической структуре, либо в установлении стабильных межгосударственных отношений, одним из видом которых были завязывающиеся с XI в. династические связи между древнерусским и скандинавским правящими домами.

Роль Ладоги в развитии этих отношений изначально определялась ее функцией в «племенном княженье» словен. Изначально Ладога входила в единую с Новгородом политическую систему словен ильменьских и вместе с нею проходила все этапы эволюции.