Славянорусский корнеслов

Во все времена о науке словопроизводства являлись разные толки, и хотя поставлена она в число грамматических частей и есть самонужнейшая, поскольку рассуждает о началах языка, открывающих весь его состав, разум и силу; однако же оставалась всегда неприкосновенною и невозделанною. Оттого происходит, что многие, довольствуясь одним навыком употребления слов, почитают ее ненадобною, а другие даже и смешною, заключая то из нелепых словотолкований, утверждающих, например, что иностранное слово кабинет происходит от русских слов кабы нет, потому что хозяин дома обыкновенно в комнате сей уединяется, и словно как бы его не было в доме. Они хороши для шуток и смеха; но я не знаю, какое невежество больше, то ли, которое принимает их за правду, или то, которое по ним заключает о безполезности науки, просвещающей ум человеческий разгнанием мрака слов.

Значение слова заключается в корне, который, по причине многого извлечения из него ветвей, иногда изменяет, иногда теряет свои буквы, так что часто остается при одной согласной, и только потому приметен, что при всех своих изменениях и сокращениях не престает изъявлять то же самое, общее всем языкам коренное понятие, от которого каждый из них производил свои ветви.

Разноязычное древо, стоящее на одном и том же корне, хотя составляет общее семейство слов, но это семейство в каждом языке есть особое, как числом ветвей, так и значением их. Ветвь чужого языка, в моем не существующая, или иное значащая, может мне по единству корня столь же быть понятной, как если бы она была моя собственная.

Дерево слов, стоящее на корне СТ или SТ

Дерево сие составлено из восьми языков. Оно стоит на корне СТ или ST, который им всем есть общий. Корень сей, при особенном значении каждой ветви, не престает во всех языках изъявлять одно и то же главное понятие о неподвижности или непоколебимости, т. е. о пребывании вещи в одном и том же месте, или в одних и тех же обстоятельствах. Это первое значение получил он от родоначального глагола стоять и передает всем исходящим от него ветвям.

Славенин, получив единожды чрез глагол стоять мысль о неподвижности, стал сперва разнообразить сие понятие приставливанием к корню различных окончаний: стоять, стать, ставить, становитъ, стояние, стоянка, стойкость. Потом присовокуплением предлогов распространяет это разнообразие еще более: настать, устать, наставить, поставить, постановить, постоянство, пристойность, состояние, пристань, устав. Затем то же самое понятие относит к неподвижным вещам: стол, столб, стеблъ, стог, стена, ступень. Потом переходит к предметам умственным: стыну, стужа, стыд, наст, пост, старость. Все они произведены от понятия стоять; ибо стыть, говоря о жидкости, есть не что иное, как сгущаться, твердеть, и следовательно, из состояния подвижности, уступчивости переходить в состояние стойкости, неподвижности: вода, кровь стынет есть то же, что останавливается, замерзает. Стужа есть причина действия, выражаемого глаголом стыну. Хотя и не имеет ног, однако мы лучше и охотнее говорим: стужа долго стоит, нежели пребывает. Стыд или студ есть чувствование, изъявляющееся кратковременной остановкою крови, кинувшейся от сердца к лицу.

Слово стыд, писавшееся прежде студ, кажется непосредственно происходит от студеностъ, стужа, но это не препятствует ему происходить и от родоначаль-.: ного глагола стоять, поскольку стыть и стужа от него же происходят.

Другое, подобное стыду или стыдливости чувствование, называется от того же корня застенчивость. Наст есть имя, произведенное от глагола стыну, настываю. Пост тоже, от глагола постановляю. Слово старость составлено из двух корней ст и ар, из которых первый принадлежит слову останавливаюсь или престаю, а второй — слову ярость, означающему (как из многих ветвей видеть можно) жизнь, силу, огонь, свойственные юности, которые с умножением лет уменьшаются, стынут, престают быть.