Славянская энциклопедия

Курган изображает средний, земной ярус. Над курганом-землей находится небо, верхний мир, а под курганом – подземный мир мертвых.

Причину появления новых представлений о какой-то внутренней связи между посудой для еды и местопребыванием праха предка следует искать, очевидно, в главной религиозной задаче первобытных земледельцев – в изобретении магических средств для обеспечения своей сытости, благополучия. Горшок для варева был конечной точкой длинного ряда действий, обеспечивающих благоденствие земледельца. Горшок становился не только вместилищем праха, но и как бы постоянным напоминанием предку о первых плодах, о празднике благополучия.

Обрядность навсегда осталась соединенной с местом захоронения умерших, с домовиной на кладбище, под которой захоронен в горшке-урне прах предка. Обряд захоронения в урне объединял следующие идеи – представление о бестелесной душе (сожжение), заклинательную силу горшка для первых плодов (урна-горшок с прахом предка-покровителя), заклинание плодоносящей силы земли (зарытие урны в землю) и создание модели дома данной семьи (домовина над зарытой урной с прахом предка членов семьи).

Тризна

Под словом «тризна» надо понимать, конечно, не поминальный пир по умершему (носивший название «стравы»), а боевые игры, ристания, особые обряды, призванные отгонять смерть от оставшихся в живых, демонстрировавшие их жизнеспособность.

В памятниках XI в. слово «тризна» означает борьбу, состязание и соответствует греческим словам, означающим состязания в палестре или на стадионе. «Тризнище» – арена, стадион, место состязаний.

Крада велика

В этом слове нередко видели искажение слова «колода», «клада», т. е. выдолбленный из целого бревна гроб. Однако крадой называли тот погребальный костер, на который возлагали труп умершего для кремирования.

Обычно трупосожжение производилось на стороне, поодаль от самого места погребения, и подготовленный для кремации костер, вероятно, действительно представлял собою «громаду дров велию». В тех случаях, когда сожжение производилось на месте погребения, кострище предстает перед археологами как круг около 10 м в диаметре при толщине спрессованного слоя золы и угля в 30–40 см.

«Крада» означало не только погребальный костер, но и всякое жертвенное сожжение: «крады и требища идольская», где «крада» соответствует греческому горящему жертвенному алтарю.

Г. Семирадский. Похороны знатного руса

Слово «крада» мы встречаем в ранних русских переводах с греческого. Такова «Хроника Георгия Амартола», переведенная при Ярославе Мудром, когда еще во многих местах Руси возжигали погребальные костры. В «Хронике» несколько раз встречается слово «крада», но оно соответствует двум совершенно различным по смыслу греческим словам: огонь и круг. Очевидно, в понимании русского переводчика «крада» означала какой-то «огненный круг».

Из описания похорон руса Ибн-Фадлана мы узнаем, что место сожжения окружалось какой-то оградой с воротами.

Слияние двух разнородных понятий – огонь и круг – в одном слове «крада» произошло, по-видимому, в силу того, что, кроме огненной сущности костра, существенную роль играла и круговая форма. Разгадку нам дают древнейшие курганы, прикрывшие под своей насыпью не только прах сожженного, но и окружающее его пространство, благодаря чему удалось проследить круговые ровики вокруг остатков погребального костра.

Кострища окружались правильными кругами ровиков, диаметр кольца которых достигал 7 м. Процесс погребения мы должны представить себе так: складывали погребальный костер, на него «възложаху мьртвьца», и это непосредственно похоронное дело сопровождалось религиозно-декоративным сооружением – вокруг крады прочерчивали круг, рыли по кругу глубокий, но узкий ровик и устраивали какую-то легкую ограду вроде плетня из прутьев, к которой прикладывалось значительное количество снопов соломы. Когда зажигали огонь, то пылающая ограда своим пламенем и дымом закрывала от участников церемонии процесс сгорания трупа внутри ограды.

Столп

В одном курганном кладбище обнаружены остатки вертикальных столбов, что позволило исследователям так представить обряд погребения: «…на месте сожжения покойника ставили круглый столб; вокруг столба делали земляную насыпь; на вершине насыпи, на столбе, ставили урну».

Свою мысль о «столбах» выразил художник Н. К. Рерих в своей картине «Изба смерти», где небольшая избушка стоит на четырех лапах. Это навеяно сказочным образом «избушки на курьих ножках» Бабы-Яги, богини смерти.

В Боршеве были обнаружены в курганах X в. небольшие деревянные срубы с остатками трупосожжения и кольцевой оградой вокруг них.

После этих открытий нельзя уже игнорировать «избу смерти», или домовину, как часть славянского погребального обряда и следует обратиться ко второму значению слова «столп» в письменных источниках эпохи Нестора.

Чаще всего слово «столп» встречается в памятниках XI–XIII вв. в значении башни, небольшого домика, кельи, сторожки, надгробия.