Славянская Европа V–VIII веков

Для теперь уже византийского патрикия Мавра настало, казалось бы, время благополучия. Он получил имение где-то во Фракии, а также родовую фамилию «Бесс». Дана она была то ли по влашскому происхождению, то ли по месту нового поселения. Мавр Бесс мог забыть об обязательствах, взятых перед Кувером. Но, кажется, не забыл. Неверен Мавр был только ромеям. Теперь же сам едва не пал жертвой предательства. Вскоре после переселения собственный сын Мавра донес императору не только о былом заговоре против Фессалоники, но и о том, что отец готовил покушение на монаршую особу во Фракии. Юстиниан, убедившись, что Кувер не тронул ничего из имущества «перебежчика», да еще и воздает более высокие почести его женам, признал вину Бесса. Тем не менее смертной казни Мавр избежал. Он был лишь смещен с должности и заключен в тюрьму.[1547]

Тем не менее Юстиниан не намеревался спускать обиды Куверу. Он объявил о разрыве мира с болгарскими ханами. Первый удар ромеев обрушился именно на Македонию. В сентябре 688 г. императорское войско выступило в поход на запад. Перебросив конные части во Фракию, Юстиниан сам во главе их вторгся в земли струмлян. Здесь ему «случайно» встретилось войско болгар. Кувер не оставлял надежд распространить свою власть на Македонию, но успех сопутствовал императору. Болгары были отброшены. Император с боем пробился до Фессалоники, громя по дороге как болгарские, так и славянские отряды. Впрочем, не все славяне, несмотря на свои «великие полчища», рискнули меряться силой с Юстинианом. Для них, ничем перед Империей не провинившихся, вторжение жаждущего крови василевса явилось полной неожиданностью. Кто-то пытался сопротивляться, но другие предпочли запросить мира на условиях ромеев. Повсюду в Македонии императору сопутствовал успех. Вступив в Фессалоники, Юстиниан, связывавший свою победу с помощью святого Димитрия, первым делом одарил его храм доходами от местного соляного промысла.[1548]

Затем он распорядился делами побежденных славян. Часть их, — прежде всего перешедших в его власть добровольно или готовых присоединиться к его войску, — он решил по примеру деда выселить из Македонии. Переправив их из Фессалоники в азиатский Авидос, он велел им расселиться в феме Опсикий. Там, на северо-западе Малой Азии, уже жили славяне, расселенные Константом. Запамятовав о печальном дедовском опыте, Юстиниан вновь намеревался использовать славян против арабов. Впрочем, на этот раз он вроде бы имел дело с «добровольными» переселенцами, которых возглавляли собственные вожди, «более благородные».[1549]

В Македонии Юстиниану сопутствовал видимый успех. Немудрено — императору здесь пришлось иметь дело с разрозненными, к тому же не ждавшими столь мощного нападения племенами. Совсем иначе пошли дела, когда на обратном пути от Фессалоник в начале 689 г. Юстиниан решил испытать на прочность южные границы ханства Аспаруха. В горной теснине болгары заперли ромейское войско. Произошла настоящая «резня». Сам император еле спасся, получив «многочисленные ранения». Так грандиозный, уже восхваленный самим императором в Фессалонике поход закончился сокрушительным поражением.[1550]

Но Юстиниан, не смиренный поражением в Болгарии, готовился к новой войне. Борьба его отца с арабами кончилась победоносно, и мир был более чем выгоден ромеям. Но по истечении срока договора в 687–688 гг. Юстиниан начал военные действия. После первых неудач и поражения от болгар император заключил было мир. По этому договору арабы, оставшись «данниками» Империи, вместе с тем получали всю Сирию, Ливан, а также половину налоговых поступлений с Кипра и Армении. Обустроив славян Македонии в Малой Азии и оценив их число, Юстиниан решил нарушить мир с опорой на свежие силы. С конца 690 г. начались столкновения, но с официальным расторжением договора император не торопился.