Читаем Славянская Европа V–VIII веков полностью

И через германцев, и в гораздо большей степени через романцев славяне знакомились с христианской верой. Еще в VI в. в Восточных Альпах трудились посланцы Турской епархии. Позднее здесь побывал Аманд. Далеко не все потомки смешавшихся со славянами иных «родов», конечно, впали в вероотступничество. В итоге уже с VI в. славяне восприняли многие элементы как римской вообще, так и христианской культуры. Хорутане VIII в. хоронили своих мертвых только через трупоположения, головой на восток, на спине, со сложенными руками. Клали их на досках-дрогах или прямо в землю. Впрочем, этот вполне христианский по виду обряд сопровождался и языческими ритуалами. По местному древнему обычаю погребение сопровождалось ритуальной трапезой, и кости от нее бросали в могилу. Шестая часть могил сопровождалась еще и пищевой жертвой — сосудами с едой, которые ставили в головах тела. В зависимости от времени года, умерших обращали головой к северо-востоку или к юго-востоку. Зная некоторые христианские обычаи, славяне легче воспринимали христианство. Но вот глубокое его приятие, изменение образа жизни и тем паче привычных ритуалов шло с трудом. Даже после начала принятия хорутанами христианства их погребальный обряд особых изменений не претерпел. А примерно с рубежа VIII/IX вв., по мере обогащения знати, даже распространился обычай класть в могилы богатый инвентарь — чего раньше не было. В том числе и упомянутые ранее языческие амулеты.[1641]

Придунайские земли нынешней Нижней Австрии, окрестности античного Карнунта, были аваро-хорутанским пограничьем. Здесь жили как хорутане, так и бежавшие под их защиту из земель Аварского каганата славяне. Они и принесли сюда еще в VII в. аварскую культуру Паннонии. Позднее, к середине века, здесь появились и сами завоеватели. Но и тогда подавляющее большинство населения этой придунайской области составляли славяне.[1642]

Культура самой Паннонии носила смешанный характер. Здесь вперемешку жили авары, романцы и славяне. Славянские земледельческие поселения с домами-полуземлянками квадратной формы располагались по краям занятых аварами степных угодий нынешнего венгерского Алфёлда. Но и на основных землях каганата встречаются славянские памятники — в основном кладбища. Славяне нередко хоронили своих умерших по исконному ритуалу кремации — вплоть до VIII/IX вв. Там, где они теснее сближались с завоевателями и покоренными ими романцами, погребальный ритуал менялся. Известны могильники с десятками славянских трупоположений, ориентированных на запад. В могилы славяне подчас клали в виде подношений умершим птичьи яйца, иногда крашеные — древнейшее свидетельство этого обычая у их племен. Известны в Паннонии и Венгерском Задунавье и славянские изделия — пальчатые фибулы, ритуальные ножи с завитой рукоятью, а также ценившиеся славянами византийские серьги в виде звездочек.[1643]

Еще больше славянского населения было дальше на восток, на Трансильванском плато. Здесь продолжалось развитие сложившейся еще в VII в. культурной «медиаш-группы», соединившей славян, гепидов и романцев-влахов.[1644] Славяне все чаще селились на одних поселениях с соседями, прежде всего влахами. Точнее, как свидетельствует русское летописное предание, влахи насильно подселялись к славянам и жили отчасти за их счет. Это была часть политики Аварского каганата. Каганы выстроили жесткую иерархию подвластных племен, в которой лишившиеся собственных вождей земледельцы, славяне и германцы, оказались в самом низу лестницы. Оставшимся на службе у кагана остаткам сирмисиан по-прежнему предоставлялась возможность угнетать соседей. В этих условиях неудивительно, что, даже живя вместе с влахами, славяне старались сохранять верность своей культуре. Они хоронили умерших — пусть и на общих кладбищах — по ритуалу кремации.[1645]

Облик сел «медиаш-группы» вполне славянский — скопления прямоугольных или округлых полуземлянок, отапливаемых либо печами-каменками, либо очагами, обложенными камнем. Славяне восприняли от влахов ручной (но еще не ножной) гончарный круг. Нередко посуду изготавливали по старинке, лепным способом. Появление гончарства содействовало развитию искусства орнамента. Лепная керамика обычно украшалась обычными засечками или щипками по венчику. Стройные, вытянутые гончарные сосуды славян медиаш-группы орнаментированы заметнее и богаче — прямыми и волнистыми линиями, ямками. Это сближает медиаш-группу с другими областями распространения среди славян гончарной дунайской керамики — Словакией, Нижней Австрией. Конечно, мастера разных сообщающихся областей, при сравнительной редкости гончарства у славян, обменивались навыками. С другой стороны, славяне явно учились и у мастеров-влахов. И сам ручной гончарный круг, и форма сосудов пришли от них.[1646] Среди других славянских находок на поселениях медиаш-группы — глиняные пряслица, костяные проколки, железные ножи и сверла.[1647]

Перейти на страницу:

Все книги серии Славянский мир

Славянская Европа V–VIII веков
Славянская Европа V–VIII веков

Эта книга — о том, как рождался славянский мир, великий и непонятный в своем многообразии и своей вековой неустроенности, противоречивый и трагичный в исторических судьбах своих. Автор — известный славист, доктор исторических наук Сергей Викторович Алексеев последовательно и живо, с исчерпывающей энциклопедичностью развертывает перед читателем широкую панораму предыстории славянских государств, которые поднялись из хаоса "темных веков" и Великого переселения народов в пламени войн и междоусобных конфликтов, вписав свои страницы в историю не только Европы, но и Малой Азии, и даже Северной Африки.Острые, дискуссионные проблемы формирования ранних государственных объединений чехов и поляков, сербов и болгар, Древней Руси и тех славянских народов, которые исчезли с карты Европы, ассимилированные германцами, — вот о чем эта книга.

Сергей Викторович Алексеев

История / Образование и наука

Похожие книги

1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука