Славянская хроника

Легко убедить простодушного человека отказаться от имеющегося у него мнения. Когда удовлетворенный епископ удалился, они тотчас же, нарушив свои обещания, опять вернулись к начатым гнусным делам и к грабежу деревень присоединили еще поджоги. Кроме того, они пригрозили смертью всем колонам, на которых распространялось право епископа, если они как можно скорее не покинут поместье. Таким образом, в короткое время владения епископа были опустошены.

К этим злодеяниям прибавилось еще то, что этот самый Биллуг нарушил права супружества, а именно, прогнал от себя сестру епископа. Это [обстоятельство] послужило главным поводом к вражде, и дела церкви начали понемногу колебаться. Положение молодой церкви не могло поправиться, ибо Оттон Великий к тому времени уже давно покинул этот мир, а Оттон II и III были заняты войнами в Италии, и по этой причине славяне, используя удобное время, начали мало-помалу подниматься не только против законов божеских, но и против императорских постановлений. Один только герцог саксонский, Бенно, сохранял, казалось, какую-то тень власти над ними, хотя и очень бледную. Уважение к нему славян сдерживало их движение, и они [пока} и от христианской религии не отпадали и не поднимали оружия.

Когда Ваго скончался, ему наследовал на кафедре Эзико[227]. Посвящение он получил от св. Адельдага, архиепископа гамбургского. Как мы узнали, до разрушения Альденбургской церкви в ней перебывало четыре епископа, а именно:

Марк, Эквард, Ваго и Эзико, во времена которых славяне твердо придерживались [христианской] веры[228], «повсюду в славянских землях воздвигались храмы, было выстроено много монастырей для мужчин и женщин, [посвятивших себя] служению богу»[229]. Свидетелем этому является магистр Адам, красноречивым языком описавший деяния епископов Гамбургской церкви[230]. Указывая, что «Славяния была разделена на 18 округов, — он утверждает, — все они, кроме трех, были обращены в веру Христову»[231].

15. О СВЕНЕ, КОРОЛЕ ДАНСКОМ

В то время «Болеслав, благочестивейший король польский, в союзе с Оттоном III обложил данью всю Славию», что лежит за Одрой, а также «Русь и земли прусов, где претерпел муки епископ Адальберт, останки которого Болеслав тогда перенес в Полонию»[232]. Князьями у славян, называемых винулами, или винитами, «были в то время Мечислав, Након и Зедерих. При них сохранялся непрерывный мир и славяне платили дань»[233].

Не следует, кажется, пройти мимо того, что этот самый Мечислав, князь бодричей, публично признавая веру христову, а втайне ее преследуя, выкрал сестру свою, богу предназначенную девицу Годику, из женского монастыря в Микилинбурге, соединив ее бесстыдным браком с неким Болеславом; остальных [же] девиц, которые там находились, [одних] своим рыцарям в жены отдал, [других] отправил в землю лютичей и ран, так что монастырь этот совсем опустел.

В эти же дни, попущением божьим за грехи человеческие, нарушилось спокойствие среди данов и славян, и враг покусился посеять плевелы поверх прекрасных ростков божественной религии. Ибо у данов Свен Оттон[234], сын благочестивейшего короля Гарольда, возбуждаемый дьяволом, начал ковать многочисленные козни против своего отца, желая лишить его престола, как человека якобы престарелого и слабого силами[235], а дело насаждения [христианства] из пределов Дании совсем устранить. Гарольд же, как выше сказано, сначала язычник, потом благодаря наставлению великого отца Унни обратившийся в христианскую веру, проявил такое рвение в почитании бога, что не было ему подобного среди всех королей Дании, который бы такую [большую] северную страну привел к познанию божественной веры и украсил всю ее церквами и пастырями. Усердие этого мужа в делах божественных было исключительным, но с не меньшим усердием постигал он и дела земные. В тех именно, которые, как считается, относятся к управлению государством, он столь отличался, что установил законы и права, которыми вследствие [большого] влияния этого мужа нетолько даны, но и саксы до наших дней пользуются[236]. Подстрекаемые теми, которые отказывались служить богу и мирно [повиноваться] королю, даны единодушно отреклись от христианства и, возведя нечестивого Свена на престол, объявили отцу его, Гарольду, войну. Он, с самого начала своего правления всегда возлагавший надежду [только] на бога, теперь тем более вверил господу исход дела, скорбя не столько об опасности, ему угрожавшей, сколько о проступке сына[237] и о стеснении церкви. Понимая, что волнений не удастся подавить без войны, он против воли взялся за оружие, поощряемый теми, которые старались проявлять непоколебимую верность господу и королю своему.