Славянская мифология: эницклопедический словарь

ОГОНЬ — в народных представлениях одна из основных стихий мироздания (наряду с водой, землей, воздухом). О. противопоставлен воде и одновременно сближается с ней по признакам бесформенности и текучести; и О., и вода являются посредниками, связывающими мир мертвых и мир живых, «тот» и «этот» свет. Символика О., как и воды, имела двойственный характер. На одном полюсе — образ яростного и мстительного пламени, грозящего смертью и уничтожением (см. Ад, Пожар). На другом — стихия очищающего пламени, воплощающая творческое, активное начало.

О. стихийный противопоставлен О. домашнему, несущему свет и тепло. Приготовление пищи в печи являлось фундаментальной метафорой преобразования природных явлений в факты культуры. В фольклоре и обрядности О. сжигает, уничтожает и одновременно возрождает к новой жизни, очищает, возвращает молодость и здоровье.

О. воспринимался и как непосредственный адресат языческого культа, и как посредник между человеком и божеством. В Древней Руси О. называли Сварожичем, т. е. сыном Сварога. Обычным местом поклонения О.-Сварожичу был овин, что свидетельствует о сельскохозяйственном характере его культа. Древнерусские язычники жгли костры на своих святилищах и поддерживали негасимый О. перед идолом Перуна. Они сжигали своих мертвецов, веря, что с пламенем погребального костра те переносятся в рай. По свидетельству арабского автора ал-Масуди (X в.), славяне «сожигают своих мертвых, а также скот, оружие, украшения; когда умирает муж, сжигается с ним жена его… жены их стремятся к самосожжению, чтобы войти за мужьями в рай».

О. представлялся славянам живым своенравным существом. Он ест, пьет и спит подобно человеку, а рассердившись, может и отомстить пожаром за непочтительное отношение. В Вологодской губ. об О. говорили не иначе как ласкательно: «Огонек, огонек, батюшка огонек!» Гасили О. на ночь со словами: «Спи, батюшка огонек!» Плевать в огонь считалось грехом; согласно поверью, того, кто мочится в О., тот иссушит заживо. Украинцы Подолья оставляли в печи на ночь горшок с водою и полено, чтобы О. было что есть и пить. На Ровенщине полагали, что огни отличаются друг от друга и имеют разные имена, например один из огней именуется Андреем.

Внутренний О. поддерживает тепло человеческого тела, однако его избыток приводит к болезни (ср. русское название лихорадки — огненная). В славянских заговорах и магических действиях любовное чувство уподоблялось О. Например, в русском заговоре говорилось: «В печи огонь горит, палит и пышет и тлит дрова; так бы тлело, горело сердце у рабы Божией (имярек) во весь день, по всяк час…» Женщины сушили в печи вырезанный из земли след мужчины или какую-нибудь принадлежащую ему вещь, чтобы он так же сох от любви.

В народной культуре метеориты осмыслялись как падающие на землю огненные змеи. Образ змея, имеющего огненную природу или пышущего О., известен в сказках, былинах, духовных стихах и книжных произведениях. Архаичен и образ огненной реки, отделяющей мир мертвых от мира живых.

Сакральный характер приписывался О., загоревшемуся от удара молнии, а также рукотворному «живому» огню, который добывали старинным способом при помощи трения. Выражение «живой О.» известно в разных славянских языках и восходит, по-видимому, к праславянской эпохе. Такой О. русские называли также: новый, деревянный, реже — святой, самородный, трудовой, небесный. Чтобы остановить падеж скота, прогоняли стадо через костер, зажженный от «живого О.». Иногда скот прогоняли между двумя кострами или разводили костры на разных концах деревни, чтобы оградить ее от болезни. Так же поступали и для прекращения эпидемии тифа или других болезней: вытирали «живой О.» и через разведенный небольшой костер переходили все здоровые, а затем переносили и больных.

Со стихией О. связаны небесные светила и явления (солнце, молния), золото, красный и желтый цвета; устремленность О. кверху, неподвластность земному притяжению сближают его с ветром и душой человека.

Лит.: Журавлев А.Ф. Из русской обрядовой лексики: «живой огонь» // Общеславянский лингвистический атлас. 1976. М., 1978.

A.Л. Топорков

ОДЕЖДА в традиционной культуре славян выступает как противоположность наготе по признаку «культура — природа» и идентифицирует человека по этническим, половым, возрастным, ритуальным и другим признакам, маркируя оппозиции свой-чужой, мужской-женский, старый-новый, будни-праздники, обыденное-сакральное.

Разные части О. имеют неодинаковую семантическую нагрузку и функционируют в различных сферах народной культуры. Так, среди деталей мужской О. наиболее «нагруженными» являются рубашка, шапка, штаны и пояс, из женских атрибутов — рубашка, пояс, фартук, используемые в календарной и семейной обрядности как охранительные и продуцирующие средства.