Славянская мифология: эницклопедический словарь

П. сопровождала девушку от рождения до замужества. У восточных славян пуповину новорожденной девочки перерезали на П. или веретене; через П. передавали новорожденную крестной матери; клали П. в колыбель девочки. Личную, подписанную П. не давали взаймы, иначе, как считали в Полесье, будет пожар или погибнут пчелы. На Русском Севере парень, написавший на П. девушки свое имя, обязан был на ней жениться. Обычно жених дарил девушке новую, сделанную и украшенную своими руками П.

Прядение продолжалось весь осенне-зимний период, прерываясь лишь на рождественские праздники. В последний день масленицы женщины, празднуя окончание прядения, катались с ледяной горы на донцах П., при этом считалось, что чем дальше они проедут, тем длиннее уродится лен (рус., бел.), а та, которая упадет с П., не доживет до осени (бел. витеб.). У чехов в конце масленицы П., украшенную лентами, возили на телеге по селу, а потом «продавали» в трактире. На Рождество или на все святки П. и все прядильные инструменты выносили на чердак или в чулан (в. — слав., болг., серб.), чтобы их, как говорили в Воеводине, бабицы (духи) не заплевали.

У сербов Воеводины на Рождество при посещении скота хозяйка приносила с собой П. и немного пряла, «чтобы скот не был голым». В Славонии первой посетительнице дома на Рождество давали П., чтобы она немного попряла ради урожая льна и вода кур. Такое же значение имело прядение молодой невесты после первой брачной ночи: она пряла на поданной ей свекровью П., «чтобы богатее жить» (рус.).

Лопасть прялки. Борецкая роспись (д. Скобели, Виноградовский р-н, Архангельская обл.). Начало XX в.

Прядение также является функцией некоторых мифологических персонажей, а П. оказывается связанной с «тем светом». Дев судьбы — орисниц представляют тремя женщинами с П., которые прядут или разматывают клубок с пряжей (з. — болг., макед.). По верованиям восточных славян, нечистая сила (кикимора, домовой, русалка, ночница, Доля, Пятница и др.) прядет тогда, когда П. оставлена на ночь (или на праздник) с неоконченной куделью или без благословения. Иногда, оставляя П. на ночь, произносили оберег: «Хозяюшко домовой, не трогай моей прялочки, пусть она тут лежит», а веретено убирали (Рус. Север). Сама П. могла восприниматься как атрибут нечистой силы или ее заместитель (ср., например, кашуб. мора ‘нечистый дух’ и ‘самопрялка’). Девушки верили, что если не допрясть кудели накануне Рождества, то П. придет за ними в церковь при венчании (рус.), если оставить П. с куделью на ночь или на праздники, то П. будет преследовать, пугать, танцевать рядом (полес.). Верили, что, если ночью привидится кикимора с П. на лавке, быть в той избе покойнику (рус. вологод.), если ударить прялкой девушку, то ей попадется плохой муж или плохие свекр со свекровью, а если ударить П. ребенка, то он заболеет (болг.)

Мотив прядения отражен в ряжении. В этом случае прядение символизировало богатство, размножение. У русских «кикимора» при обходе домов «пряла» в углу на принесенной с собою П. (рязан.). «Коляда» ходила по домам, обернутая куделью, носила с собой П. и проверяла результаты работы девушек (ю. — зап. России). Главный обрядовый персонаж кукеров — Майка, которая считалась символом счастья, ходила с П., куделью и веретеном и пряла в каждом доме (болг., макед.).

П. служила оберегом для девушки. По представлениям болгар, П. охраняет девушек и молодиц от любви змея и самовил (см. Вила), от злой встречи, сглаза и порчи. Поэтому девушка, идя в поле на работу, брала с собою П. и по пути, особенно когда встречала много людей, пряла. После свадьбы деверь, который неотлучно ходил с невестой и охранял ее, дарил ей расписанную П. в качестве оберега. У русских для лечения детей от ночного плача и от испуга клали под колыбель мальчику топор, а девочке — П.; чтобы вылечить бессонницу у девочки, под матицу с приговором втыкали П. с куделью и веретеном (Владимир.). Чтобы ласка не вредила курам, у болгар бросали на курятник П. с куделью. П. использовали в обряде разделения «одномесячников»: в случае смерти одного из братьев расщепляли материнскую П. и одну половину клали в могилу, а другую забрасывали дома на чердак (Болгария, Панагюриште).

М.М. Валенцова