Славянская мифология: энциклопедический словарь

Наряду с обычным, известно В. символическое. Так, у сербов супруги совершают повторное «венчание» для избавления от бездетности. Пародийное В. устраивают в конце свадьбы: ряженый «поп» «венчает» старым веником «молодых» (мать невесты с отцом жениха, отца жениха с его свахой, переодетых гостей) на мусорной куче или вокруг ступы. В. разыгрывают святочные ряженые, обводя «молодых» вокруг корзины или стула. В Сербии «венчают церковь», опоясывая ее специально изготовленной длинной свечой. Известно «венчание» коров на Троицу: пастух плетет один венок на рога корове, а другой для ее хозяйки. Мотив В. представлен в поверьях: о вихре — «черт с ведьмою венчается», об «игре солнца» — «солнце до венца идет». Мотив В. как связывающий, скрепляющий, а также противоположные ему мотивы «развенчания» и «невенчанности» отражены в магической практике. Для отгона градовой тучи сербы машут на нее венчальным венком, чтобы она «развенчалась» и ушла. У южных славян «венчают болезнь»: для избавления от лихорадки вещи больного относят на вербу. Способность заговаривать болезни девушка может «привенчать себе» на всю жизнь, повторяя про себя заговоры во время В. У болгар невенчанных супругов считают виновниками засухи, а во время града выгоняют их из дома. В Полесье отец обрученной девушки, умершей до В., совершает символическое В. ее с деревом, чтобы она не стала русалкой.

Лит.: Сумцов Н.Ф. О свадебных обрядах, преимущественно русских. Харьков, 1881. С. 29, 61, 67–69, 73, 91, 96, 158–159, 181, 184–185, 193, 196–197, 203–204, 206.

А.В. Гура

ВЕРБА — в народной культуре символ быстрого роста, умножения, иногда плодородия. Жители сербского Баната в Юрьев день опоясывали В. детей и слегка били их вербовыми ветками, «чтобы они росли, как В.». Первые остриженные волосы у маленького ребенка (особенно у девочки) клали на В., чтобы волосы росли быстро и косы у нее были длинными. Болгары вербовыми ветками опоясывали в Юрьев день котлы для первого доения овец, чтобы выросли удои. Поляки сплетенным из вербовых веток бичом погоняли коров, чтобы те давали больше молока. Украинцы ставили стволы В. в прорубь, которую вырубали во льду на Крещение во время водосвятия, а затем приносили эти В. домой и клали в голубятни, чтобы у них водились голуби. Словаки Закарпатья клали кусочки В. на тесто, приготовленное для пасхальных хлебов, чтобы эти хлебы росли в печи так же быстро, как растет В. Восточные славяне, стегая друг друга вербовыми ветками в Вербное воскресенье, среди прочего, желали: «Будь здоров, как вода, расти, как верба».

В., обычно растущая вблизи рек, озер и прудов, широко использовалась в обрядах вызывания дождя. Так, например, южнославянские додолы зачастую были украшены с ног до головы именно вербовыми ветками, из В. же делали венки для додолы, а также букетики, которыми они кропили людей и скот во время обходов дворов. Русские примечали: когда В. «плачет» (т. е. стоит, склонив ветви вниз), обязательно пойдет дождь.

Вместе с тем В. имела отношение и к разного рода демонам. Белорусы, к примеру, считали, что с Крещения до Вербного воскресенья черт пребывает именно в В., а в Вербное воскресенье, когда священник в церкви освящает вербовые ветки, черт вынужден покинуть В. и переселиться в воду или на другие деревья или злаки. Белорусы Витебской губ. именно поэтому остерегались пить воду, зачерпнутую под В. сразу после Вербного воскресенья, поскольку в ней много чертей, которые могут через питье попасть внутрь человека (ср. Болезнь). Словаки верили, что на В. обитает водяной; болгары — что на ней живут самодивы. При этом белорусы и поляки полагали, что черти предпочитают старые, дуплистые В., ср. выражение: «Влюбился, как черт в сухую вербу». Ср. также Бузина, Осина.

В народной медицине болезнь человека символически «переносили» на дерево, в том числе и на В. У сербов больной лихорадкой шел к В., прихватив с собой печеную головку чеснока, вешал чеснок на В. и произносил формулу невозможного: «Когда эта головка прорастет, тогда меня схватит лихорадка!» Поляки, чтобы избавиться от лихорадки, опоясывали больного соломенным перевяслом, а потом обвязывали им В., полагая, что если В. высохнет, то болезнь покинет человека.