Славянские Боги Олимпа

2. Рим не пред воинской силой пал,
как финикийский Карфаген, а братством во Христе,
Чем искусившись, гордый римлянин не смертника,
а душу, ему принадлежавшую, повесил на кресте,
И пыл неукротимый духа усмиряя,
перед распятием души своей кротко на колени стал,
И в помрачении сознания, отринув пращуров завет:
неримлянин у римлян лишь в гостях —
Гостя обогрей и накорми, разделив с ним кров и пищу,
но не право на землю и гражданина честь.
Я римлян чту, они родня нам, Энея помнят, как и мы,
Нелепый вымысел о нём отверг Вергилий,
рассудком здравым эллинов миф измерив.
Троянцев тоже не виню,
Сварожия гармонию познавшие,
они из пепла Трои Рим взградили
И землю у латинов не отняли: не взроптав,
те братьев по крови по-братски приняли.
Упрёк троянцам в утрате мужества пустое:
доблесть человека лучам Эмита
втригоне с Парсом не ровня,
Эллады помин они испепелили также,
но возрождению эллинов порукой было то,
Что на руинах не рыдали — на пепелищах
лира рокотала и дым костров курился на мнимо
победительских пирах.
Распорядилась так судьба:
заблуждения эллинов на этот раз
Спасеньем обернулися для них,
В помощники они позвали труд,
а тот им вдохновенье даровал,
чтоб снова полисы, как Рим троянцы, созидать.
Но всё же в заблужденьях гибельно начало:
в сверкании снегов Олимпа себе подобных
бражников вообразя,
Эллины их богами нарекли,
чтоб за труды и разума, светом озарённого,
творенья жертвы и хвалу призракам воздавать,
Погибель в том и римлянам незримо зарождалась…
необходимым было разоренье Карфагена,
но не покорение Эллады.
Финикийцы, совестью пренебрегая,
на торжищах обманом процветали
и корысти заразу сеяли, как просо,
Семена которого на ниве Эмитом унавоженной,
как проказы семя, возросли,
Эллада же тем временем пуще прежнего взгордясь,
вдохновеньем разума жила, но поклонялася богам.

В другом отрывке поэмы содержатся интереснейшие сведения, о которых мы совсем ничего не знали.