Славянские отаку

Гики резвились в стриме у Коли. Проктолог, Васек и Светик срались в блоге с московским Димой, который, по их мнению, был большая сука и сорвал их невинный цветочек. Он испортил бедную Колю, внушив ей надежды на счастливое однополое партнерство, тогда как истинный гик и хиккан должен дрочить и страдать.

Коля размотал бинты и показал девочкам ожоги, Москаль замотал его обратно, не отрываясь от экрана. Девочки, хоть и были бедные, задонатили очень прилично, когда Коля объявил, что у них с кацапиком только что был потрясающий секс, и начал расписывать подробности, которые существовали только в дамских романах, а вовсе не в парке Кинь-Грусть.

– Ну точно моя бывшая, она меня тоже таскала хвастаться подругам, как призового пуделя, – кивал Москаль. – А то ли еще будет, когда медовый месяц кончится…

– Ты, главное, признай, что наша помоечка на твиче чертовски уютная, – ластился к нему Коля.

– Так с этим никто и не спорит.

В дверь постучали. Звонка у Коли не было, так как обычно они ее не запирали, когда были дома – район здесь тихий, соседи приличные люди.

– Щас твои предки пойдут на меня с рогатиной? – Москаль потянулся за одеждой, которую кинул на полу.

– Не льсти себе, на медведя ты не тянешь, – Коля включил фонарь над крыльцом и раздвинул жалюзи.

На пороге стоял тот самый рыжий, один. Коля вспомнил, что потерял «Осу» на площади, живот заныл от дурного предчувствия, перекрывая уже приглушенную трамалом боль от ожогов.

– Если страшно, не открывай. Вызови полицию, – Москаль увел его от окна.

– Ты представляешь, что будет с батей, если они подожгут дом?

– Если они тебя убьют, с батей, конечно, ничего не будет, – Москаль толкнул его на кровать, сам встал у окна и откинул створку.

– Чего тебе надо?

– Просто поговорить, – казалось, рыжий нервничал.

– Я могу быть уверен, что ты его не застрелишь, не подожжешь и не будешь бить?

– Не борзей, вата, – рыжий показал руки. – Скажи спасибо, что живой.

Коля выглянул из-за плеча московского Димы, словно был совсем беспомощной девочкой, которая нуждается в защите своего мужчины.

– Короче, слушай, – заторопился рыжий. – Во-первых, мы не знали, что ты за мир. Я думал, ты это нас так унижаешь, что мы как их подстилки, получается. Во-вторых, твоя «Оса» щас у того парня, которого ты подстрелил. Он скажет, что неосторожное обращение с оружием, лица-то не видел никто. Но это если кто-то прикопается, а так у него мама хирург, она сама его лечит. Если не заявишь в мусарню, мы твоих не тронем. Так что вот. Я в контакте читал, что ты за мир и всякую такую хуйню. Это правильно, давно пора.

Рыжий переминался с ноги на ногу, не зная, что еще сказать.

– Но давать в жопу – это все равно неправильно. Хотя дело лично твое, – добавил он и убежал в темноту.

– Аминь, – сказал Москаль.

В вечерних выпусках новостей мусолили вторжение Путина в Сирию, благодаря которому армия режима Асада начала масштабное наступление в Латакии. Репортаж о том, как киевские хулиганы кинули в гомосексуалиста бутылку с зажигательной смесью, занял двадцать секунд перед новостями спорта, и к нему еще примазали отрывок речи депутата о недостатке европейской культуры у киевлян.

Коля ощутил странную пустоту внутри, как будто кончился праздник, к которому он долго и старательно готовился. Бок снова болел, прокушенная рука болела, натертая дырка болела. Голова кружилась от лекарств и сильно хотелось спать, но заснуть он не мог, каждая складка на простыне раздражала, он мечтал утопиться в бассейне, наполненном раствором лидокаина. Москаль осторожно обнимал своего хохленочка, лаская неповрежденные участки тела, и утешал его всю ночь, он чуял по потухшему взгляду, что в Коле уже нет запала и срок годности этого снаряда истек. Он даже сосал у хохленка, чтобы тот не казался таким несчастным.

– Ну, представь себе, что ты обгоревший бурятский танкист или кто-то из отряда «Беркут», что ты весь такой сильный и смелый. Или что у тебя не настоящие ожоги, а имитация через игровой костюм, о котором ты мечтал.

– Отстань, я сам знаю, что я дебил малолетний! – Коля рыдал, уткнувшись носом в его плечо. – Я знал, что это больно, но я не думал, что это ТАК больно! Димочка, мне их всех так жалко! Почему они такие тупые, что позволяют себя уничтожать?

– Все люди дураки, – Москаль гладил его по пушистым волосам. – Но проблема не в том, что они дураки. Проблема в том, что некоторые из них – мудаки. Глупенький хохленочек, ты же сам позволяешь делать с собой все, тебе еще повезло, что ты сохранился. Реал – это такая игра, где бойцы не воскресают. Хотя ты у нас многоразовый, я сам видел. Даже возвращаешься на то же место, где тебя побили, чтобы начать сначала.

– Димочка, у меня вот такая мысль…

– Ты подумал, и тебе понравилось… ну, какая?

– Когда я стрелял в тех мудаков… Это же было против моих убеждений, но у меня сработал инстинкт самосохранения, потому что не было выбора. В реале ты не можешь выбирать… Иногда.

– Ты меня пугаешь, малыш. Пожалей свой девственный мозг.