Славянские сказки

Поблагодарил Трем-сын за подарок и пошел в столицу. Подошел он к реке, а за ней и сам царский дворец виден. Остановился Трем-сын на речном берегу и велел топорику выстроить за ночь дворец — получше царского. А сам лег спать. Встал чуть свет, видит — стоит новый дворец, да такой красивый, что лучше, пожалуй, царского. Открыл шкатулку — войско валом валит. Стало войско у дворца, ждет приказа. А тем временем разостлал Трем-сын скатерть — сам наелся, напился, войско накормил и начал на гуслях наигрывать. А войско под музыку марширует: раз-два! раз-два! Проснулся царь, посмотрел в окно — батюшки-светы! Стоит за рекою новый дворец, лучше его, и войско под музыку марширует... Откуда все это?

Позвал он Настасью-Красавицу:

— Посмотри, душа моя, что это в нашем царстве творится...

Посмотрела она и говорит:

— Это работа Трем-сына.

Послал царь за реку слугу:

— Позови мне Трем-сына!

Переправился слуга на челне через реку, передал царский приказ. Трем-сын говорит:

— Не велик барин твой царь: если хочет, сам пускай ко мне явится.

Хоть и не подобает царю самому к своему конюху ехать, да делать нечего. Сел царь в челнок с Настасьей-Красавицей, поехал на другой берег к новому дворцу.

Трем-сын встретил их как подобает: с поклоном да с музыкой. И повел показывать свой дворец. Походили они, посмотрели — все здесь Настасье-Красавице по сердцу, а царь ходит, как туча темная: не по душе ему, что у конюха такой дворец да такое войско... Думает царь, как бы ему Трем-сына извести, чтоб дворец и войско забрать себе.

Пришли на кухню. Трем-сын хотел гостей угостить. Но только достал он свою волшебную скатерть, как Настасья-Красавица выхватила у царя меч — и хвать им по Трем-сыну. Так голова Трем-сына и покатилась в угол. Тогда она изрубила его мечом на мелкие Кусочки и велела поварам нагреть полный котел молока. Повара нагрели. Настасья бросила в кипящее молоко порубанного Трем-сына, потом вынула, остудила и живою водой покропила. И вмиг срослись все порубанные части! Еще раз окропила она живою водой — и Трем-сын вскочил на ноги. И стал он такой красивый да стройный богатырь, что поглядеть любо! Царь так глаза и вытаращил: вот бы ему теперь такую красоту да силу! И пристал он к Настасье-Красавице:

— Сделай и меня таким же!

— Ладно, — говорит она, — сделаю.

Схватила меч, изрубила царя на куски и бросила на изгородь собакам. А сама взяла за руку Трем-сына и повела во дворец, в палаты.

Созвал Трем-сын гостей со всех волостей, позвал отцов — родных и названых — сыграл веселую свадьбу.

И я на той свадьбе был, мед-вино пил, по бороде текло, а в рот не попало. Дали мне там смоляную лошадь, седло из лозы да гороховый кнут. Еду я назад на лошадке, вижу — овин горит. Остановил я лошадку, начал его тушить. А пока я тушил, лошадка моя от огня растаяла, седло козы поели, а кнут вороны расклевали... Оттуда пошел я дальше пешком да к вам пришел и рассказал эту вот сказку.

Алёнка

Жили дед и баба. И была у них дочка Аленка. Но никто из соседей не звал ее по имени, а все звали Крапивницей.

— Вон, — говорят, — Крапивница повела Сивку пастись.

— Вон Крапивница с Лыской пошла за грибами.

Только и слышит Аленка: Крапивница да Крапивница...

Пришла она раз домой с улицы и жалуется матери:

— Чего это, мамка, никто меня по имени не зовет?

Мать вздохнула и говорит:

— Оттого, что ты, доченька» у нас одна: нет у тебя ни братьев, ни сестер. Растешь ты, как крапива под забором.

— А где ж мои братья и сестры?

— Сестер у тебя, — говорит мать, — нету, это правда, а вот братьев было трое.

— Где ж они, мамка:

— Кто их знает. Как тебя в колыбели еще баюкали, поехали они с огненными змеями — смоками — воевать, себе и людям счастье добывать. Вот с той поры и не вернулись...

— Мамка, так я пойду искать их, не хочу, чтоб меня Крапивницей называли!

И как ни отговаривали ее отец с матерью — ничего не смогли поделать.

Тогда мать и говорит:

— Одну я тебя не отпущу: мала ты еще для такой дороги. Запрягай Сивку и поезжай. Сивка наша старая, умная — она привезет тебя к братьям. Да смотри, на ночь нигде не останавливайся: езжай день и ночь, пока братьев не найдешь.

Запрягла Аленка Сивку, взяла на дорогу хлеба и поехала.

Выехала она за деревню, видит — бежит за возом их старая собака Лыска. Хотела было Аленка назад ее прогнать, да передумала: пусть, мол, бежит — в дороге веселей будет.

Ехала она, ехала — подъезжает к перекрестку. Сивка остановилась, назад поглядывает. Аленка спрашивает у нее:

Заржи, заржи, кобылица,

Скажи, скажи мне, Сивица:

На какую дорогу тебя направлять,

Где мне братьев родных искать?

Подняла тут Сивка голову, заржала, не левую дорогу указала. Пустила ее Аленка по левой дороге.

Едет она чистыми полями, едет темными борами. Приехала в сумерках в чащу лесную. Видит — стоит в пуще у дороги хатка. Только Аленка подъехала к хатке, как выбежала оттуда какая-то горбатая, костлявая старуха с длинным носом. Остановила она Аленку и говорит ей:

— Куда ты, неразумная, на ночь едешь. Тебя тут волки съедят! Оставайся у меня ночевать, а завтра, как развиднеется, и поедешь.

Услыхала это Лыска и затявкала потихоньку: