Славянский кокаин

— Нет, вовсе он не в коме. У него сильный эмоциональный шок, и просто какое-то время он не мог говорить и самостоятельно передвигаться. Собственно, он и сейчас не передвигается, конечно.

— То есть он в сознании?

— Ну как вам сказать. В общем, да. Но в очень слабом. Еще у него частичная амнезия. Но это все общая реакция организма на сверхсильное болевое и психическое раздражение. А это, в свою очередь, характеризуется расстройством жизненно важных функций нервной и эндокринной систем, кровообращения, обмена веществ. Вот и судите сами, в сознании он или нет.

— Знаете, я учился в медицинском институте, но все-таки что-то не понимаю… Пациент может находиться либо в бессознательном состоянии, либо он как-то всетаки воспринимает окружающую действительность — видит, слышит, говорит, понимает. Ну или, может быть, у него какое-то пограничное состояние?

— Он пока не встает с кровати. Совершенно определенно, что он видит и воспринимает окружающую его действительность, как вы изволили выразиться. Слышит. Но все это мало на него воздействует. Ему, как я полагаю, все равно. Знаете, судя по всему, наш пациент — человек вообще легко поддающийся разного рода стрессам и потрясениям. Кроме того, судя по всему… как бы это сказать… не чурающийся кокаина. Поэтому я могу почти с полной уверенностью утверждать, что сейчас он обитает в каком-то своем подсознательном мире. Из нашего реального мира до него долетают отдельные раздражители, какие-то звуки, яркий свет или прикосновения. Но он мало понимает все это. К тому же ничего не помнит.

— Вы пытались с ним разговаривать?

— Он не понимает, что я ему говорю. Хотя сам разговаривает, если это можно так назвать. Бурчит что-то себе под нос. Ничего внятного.

— А вы не знаете, сколько продлится такое состояние.

— Пока прогнозировать что-либо сложно. Иногда эмоциональный шок переходит в стадию истерического припадка. Но в случае Мишина, я надеюсь, этого можно не опасаться.

— Нет, доктор, вы не поняли. Я имел в виду, когда он придет в нормальное для человека состояние?

— О-о! Этого я вам сказать, голубчик, не могу. В зависимости от лечения. А чаще всего и лечение тут ни при чем. Зависит от человека. Есть ли у него волевое стремление к нормальной жизни, к реальности, найдет ли он в себе силы. Честно сказать, пока что, глядя на этого пациента, я бы предположил, что у него очень велико желание остаться в том мире, в котором он находится сейчас.

— То есть надежды никакой?

— Ну я не хотел бы быть столь категоричным.

— И от лечения тоже ничего не зависит?

— Ну почему же. Лечение никогда не повредит. А потом, это смотря какое лечение.

— То есть?

— Ну, знаете, есть щадящее пассивное лечение. А есть такие способы, которые могут вылечить мгновенно.

— Правда? — оживился Денис. — А можно поподробнее.

— Это, так сказать, клин клином. Довольно радикальный метод, но нередко очень действенный. Смотрите, мы имеем дело с эмоциональным шоком и всеми вытекающими отсюда последствиями. А есть и такое понятие, как шокотерапия. Другими словами, как это ни странно звучит, лечение шока шоком.

— То есть вы хотите сказать, что если Мишин испытает какой-нибудь шок, по силе равный тому, который он получил при взрыве, то он опять станет нормальным человеком?

— Я ничего не хочу сказать, я лишь констатирую факты.

— Но это же шанс! Или нет?

— Стоп, стоп! Вы хотите… Я вижу, как загорелись ваши глаза! Нет уж, извините, молодой человек, но этого я разрешить не могу. Я понимаю, что вы, блюстители закона и порядка, готовы ради своей цели пойти на все. Но я не могу позволить вам такие опасные опыты. Во-первых, мы не можем знать наверное, что именно произведет на пациента сильное впечатление. Во-вторых, согласно статистике, далеко не все случаи были удачными. И наконец, в-третьих, подобные кардинальные методы могут не просто не помочь человеку, а уничтожить последнюю надежду, сделать его инвалидом, а то и вообще вогнать в гроб. Так что нет, нет и нет! И не смотрите на меня так. Будем лечить поэтапно, медленно, зато проверенным щадящим способом. Это человек, в конце концов, а не какой-нибудь подопытный кролик.

— Да я и не предлагаю ничего. Нет, значит, нет. Спасибо за информацию.

Лада уже ждала его в вестибюле.

— Что узнал? Выздоровление Мишина намечается или нет? — спросила она.

— Нет, если мы сами его не наметим.

— Как это?

— Когда наконец приедет с дачи его жена?

— Завтра. Ты мне наконец расскажешь?

Денис покосился на выходящего из кабинета Айболита:

— Пойдем вниз, сядем в машину. — В машине он продолжил: — Вернуть его в нормальное состояние поможет какой-нибудь другой шок, эмоциональная встряска, равная той, которую он уже испытал.

— Равная уже испытанной? Интересно, в чем измеряются шоковые встряски?

— Почем я знаю. Может быть, еще один взрыв ему организовать?

Лада выразительно постучала себя по лбу.

— Правда. И доктор какой-то попался старомодный. Не разрешаю, говорит, вам проводить такие опасные опыты. Лучше мы, говорит, будем лечить больного испытанными методами… Угу, всю жизнь!

— Значит, все? Последняя ниточка оборвалась?

Денис засмеялся: