Славянский стилет (СИ)

– Эти ничего не соображают ни в конъюнктуре, ни в оккультизме. Не понимают, что в воздухе запахло спасательными парашютами. На бумажки рассчитывают. Забыли, что единственно реальная бумажка – некролог.

– Это радует. Они будут детонатором обвала и острасткой для прочих. Впрочем, за отсутствие традиций платят все и всегда. А чем нынче занимается Фазер?

– Пишет мемуары.

– А не рано?

– Возможно, что и поздно. Актуальность вскоре исчезнет. Но он терпеливый человек.

– Да? Третьего дня на проповеди орал, как труба иерихонская, на всю площадь.

– Согласен, поляк был поскромнее.

– Махарашвили, следи! Ты у него правая рука и должен знать даже, о чем Фазер думает. А лучше – сам думай за него. Что это еще за поведение «над схваткой»? Этот не тянет на Демиурга. Положение «над схваткой» легким движением мысли переходит в положение «под каблуком». А вот под чьим?.. Тебе известен ответ на этот вопрос. Ты меня понял?

– Понял, Ваше Святейшество! Дальше своих проповедей Фазер не двинется ни на миллиметр. Поездку на Филиппины отменяем?

– Весьма логично. Там может проснуться его второе «я». А нам вполне достаточно и одного…

Магистр задумчиво перебирал свою цепь и мысленно просчитывал варианты. Бросил цепь:

– Как себя чувствует семейство Меровингов? На сепаратную сделку еще не согласны?

– Нет, Ваше Святейшество. Хотят минимум девяносто на десять. Девяносто – им.

– Я ожидал, ожидал, – покачал головой Магистр. – А жаль. Возможно, право, передумают. Девяносто процентов власти им? А нам десять? Я даже не засмеюсь. Это беспрецедентно в истории распределения дивидендов любого происхождения. Очевидно, семейство запамятовало, что «Прийе де Сион» уж давно не тот, а тамплиеры заняты другими делами…

– Это у них от Марии Магдалины, – пояснил Махарашвили. – Бешенная была баба, Сен-Жермен говорил. Терпеть не могла, когда сценарий писали не по ее тексту. И на свадьбе скандал закатила… Из верхушки Меровингов консультировать конфиденциально согласилась только Марго. Она всегда была проницательной женщиной и, по-моему, догадывается о том, что находиться в Ренн-ле-Шато, да и о нашей роли во всем этом. Как бы то ни было, Меровингов в их упертости она не поддерживает и довольно прозрачно мне о том намекнула.

– Марго умница, – констатировал Верховный Магистр. – Чувствовать ветер, нет, – ураган перемен – это большой талант и признак великолепной ДНК. Теоретически Марго может влиться в наши ряды. Ну, а прочие… Из уважения к прародителям семейства мы будем ждать, по возможности, довольно долго. Но не вечно! Махарашвили, – он испытующе посмотрел на секретаря, – ты ведь все понимаешь. Буддийский вариант Нового Мирового Порядка возник так неожиданно. Свалиться нам на голову в миг приоткрытия наших карт таро – это не совпадение. Это вызов! Мессия должна исчезнуть, исключив всякую, пусть и бредовую, миссию. Из желудя растет дуб. А за ним – бескрайний лес. Но, глядя на семя, никто не скажет, что оно породит. Ты меня достаточно понял?

– Я понял все, до последней буквы. У нас нет дороги обратно, есть только путь вперед.

– Правильно, друг мой. И пусть мы используем все десять измерений из традиционных четырех, но своего добьемся.

Магистр остановился перед узким окном и стал смотреть вниз, на площадь. Вздохнул:

– Махарашвили, передай по сети команду: «Вскрыть конверт № 200 969. Выполнять».

– Слушаюсь, Ваше Святейшество!

– И… Да ладно, ступай. Следи за Фазером.

Глава 14

Григорий Загибайло работал сторожем на бойне, неподалёку от коттеджа Бизона и Мэрилин. После воинской лихой службы, которая проходила не всегда на территории Украины, стал он мрачен и замкнут. Не всегда и не вечно, но очень часто, угрюмость и печаль омрачали его лицо, отражая неведомые движения души. Работы в Киеве для себя он не нашел, да и не хотелось окунаться в городскую суету, хоронящую вольный полёт души. Пристроился к родному дядьке, руководившему убойным цехом, расположенным в глуши причернобыльского леса. Стал работать «ночным снайпером». Сторожем. Ружьишко приобрёл калибра небольшого, но достаточного, на экстремальный случай. И бродил по округе в гуще леса, еденясь с природой и особо не думая о смысле жизни.

По ночам занимался тем, что отстреливал крыс на территории бойни. Для этого имел пневматическую винтовку-автомат. Прицел ночного видения помогал избегать проблем при ночной охоте.

И так вошел Загибайло в мрачноватый азарт истребления этих тварей, что для него это стало жизненным допингом – выйти ночью и пострелять.

Некоторые живущие по соседству селяне считали его слегка свихнувшимся. Возможно, так оно и было. Гриша воевал на Северном Кавказе, и радости да любви к жизни, такие вояжи обычно не приносят.

Но слова вытянуть про те события из него было невозможно. Курит, слушает, а потом скажет:

– А ты сам прокатись и посмотри.

И всё. А затем берёт автомат и начинает стрелять крыс.