Славянское реалити-шоу

Последняя заполошная мысль в голове: – «Вот он к тебе и подкрался – пушистый и ласковый песец. Долго же ты его водил – за чёрный и влажный нос…. Ох, долго! А тут ничего не получилось, полный и окончательный облом…».

Сознание медленно вернулось. Противный кислый привкус во рту. Тоненький комариный звон в ушах.

Егор открыл глаза, ничего не менялось: сплошная чернота, безысходность, тёмно-лиловые круги…. Он пошевелился, с трудом сел, ещё раз приоткрыл ресницы. На этот раз зрение постепенно вернулось: печальный сентябрьский осенний лес, низкие серые облака, знакомые грядки с овощами…

А вот слух упорно и настойчиво отказывался восстанавливаться: пугающая гробовая тишина, а ведь ещё совсем недавно вокруг весело щебетали нежно-лимонные синички, загадочно и угрожающе каркали угольно-чёрные вороны. Он осторожно поднёс указательный палец к левому уху – мокро, лизнул – солоно. Кровь…

«Что же это такое рвануло? Может, атомная бомба?», – полюбопытствовал внутренний голос.

Егор поднялся на ноги и медленно, словно предчувствуя нешуточную неприятность, обернулся. Над дальним лесом, километрах в пятнадцати-двадцати южнее деревни, стоял буро-коричневый «гриб». Конкретный такой «грибок» – на тонкой фиолетовой ножке, донельзя неприятного и устрашающего вида.

«Ну, и что прикажите теперь делать?», – откровенно испугался и запаниковал внутренний голос.

Он нервно пожал плечами, подобрал выпавшую из ладоней лопату, и принялся дальше выкапывать из земли созревшую жёлтую репку. В запарке, наверное, находясь. Или, может быть, просто контузило немного…

А что, надо было запаниковать, всё бросить и побежать по направлению к деревне? Оглашая при этом окрестности визгливыми воплями, мол: – «Всё пропало! Всё – пропало…»?

Последовал ещё один предательский удар в спину. Егор опять упал лицом прямо в борозду, даже горьковатой земли прилично набилось в рот. Он тупо сидел на грядке, отчаянно отплёвываясь во все стороны и негромко ругаясь себе под нос. Матерно, понятное дело…. Опять звуковая взрывная волна пребольно ударила по ушам…

Через несколько минут Егор обернулся: грибы неуклонно размножались, их было уже целых три – похожих друг на друга, словно овечка Долли на собственные клоны.

По щеке весело потекла крохотная горячая капля, на макушку упала вторая. Он вытянул ладони перед собой, задрал голову к небу: из низких серых туч на землю отвесно падал редкий горячий дождь. Градусов шестьдесят пять по Цельсию была температура у этой дождевой воды.

– Что это ещё за фокусы?», – громко спросил сам у себя Егор, обтирая лицо рукавом кошули.[1] – Что ещё за тварь шутки такие шутит?

Словно бы отвечая ему, вдали громко и глумливо пророкотал гром.

– Однако, блин…

Отложив все текущие дела на неопределённое время, и предварительно отыскав лапоть, свалившийся с правой ноги во время падения, Егор быстро побежал в сторону деревни, до которой, благо, было совсем и недалеко – от силы метров триста пятьдесят.

Совсем скоро стало ясно, почему больше не слышно птичьего щебета: он чуть не упал, споткнувшись о тушку мёртвой вороны, а вот и лимонные трупики синиц легкомысленным бисером усеяли траву возле старой рябины, ветки которой были густо облеплены крупными красными ягодами.

В левую щёку неожиданно ударил жаркий колючий ветер, сбил с головы войлочную шапку и зашвырнул её в заросли густого ракитника.

– Охренеть и не встать! – кратко и ёмко резюмировал Егор, не без труда доставая головной убор из кустарника.

Со стороны голой берёзовой рощи донёсся волчий вой – чуть слышный, наполненный до самых краёв нечеловеческой тоской.

«А эти поганые и лживые суки – организаторы реалити-шоу – клятвенно уверяли, что никаких хищников в округе нет и быть не может. По крайней мере, в радиусе сорока километров», – язвительно прокомментировал внутренний голос.

От сараев, находящихся рядом с бревенчатым домом, который занимали супруги Нестеренко, раздавался шум и гвалт, характерный для серьёзного скандала, сопровождаемого жаркой и пошлой дракой.

– Егорушка, родненький, помоги ради Бога! – выбежала ему навстречу растрёпанная рыжая Наталья, – Они же там поубивают друг друга!

– Кто кого?

– Пётр – Василия. Или, наоборот, Васька – Петьку. Ты только помоги их разнять, ради Бога…

Егор подбежал к сараям: в одном обитали молодые дикие утки и гуси с подрезанными крыльями, в другом располагался свинарник, где вместе с упитанными поросятами проживала взрослая дойная коза.

Дело, судя по всему, зашло уже далеко. Полянка перед сараем была от души залита кровью и густо покрыта мёртвыми тушками уток и гусей. Возле забора неподвижно застыл – мордой в землю – поросёнок по кличке Буравчик. Василий прочно и удобно восседал на теле поверженного Петра и от души мутузил противника пудовыми кулаками. Рядом с дерущимися мужиками лежали самодельные славянские вилы с окровавленными деревянными зубьями.

– Отставить! – что было мочи рявкнул Егор хорошо поставленным командным голосом. – Встать, сволочи! Принять положение смирно! Уроды, так вас всех …

За его спиной тяжело и взволнованно дышала Наташка.