Славка с улицы Герцена

Но вот наконец звонок! Вот твой ряд и твое место с повизгивающими шарнирами откидного сиденья. Стихающий гул, желтый полусвет кинозала. Многообещающе белеет громадный прямоугольник экрана (тогда на нем еще не было занавеса). Экран — в широкой раме из реек и с фанерным серпом-молотом наверху.

А по сторонам от рамы — красные узкие транспаранты с меловыми буквами. Слева, конечно, ленинское утверждение, что «из всех искусств для нас важнейшим является кино» (и в данный момент мы всей душой согласны с Владимиром Ильичом!). Справа цитата на ту же тему, только более обширная. Разумеется, сталинская…

С детской поры я заметил, что Иосиф Виссарионович любил растолковывать краткие высказывания своего «друга и учителя». Например, ленинский призыв к школьникам состоял всего из трех слов: «Учиться, учиться и учиться….» А Сталин считал своим долгом разъяснить: «Чтобы строить, надо знать, надо овладеть наукой. А чтобы знать, надо учиться, учиться упорно, терпеливо».

Эти две цитаты великих вождей украшали деревянный щит, на котором вывешивалась школьная стенгазета (естественно, с названием «За учебу!»).

Размышляя над сталинской фразой, я находил ее малость корявой: почему во втором предложении написано «а чтобы знать» вместо «а чтобы овладеть наукой»? По причине грузинского происхождения Иосиф Виссарионович мог не разбираться в тонкостях русской стилистики, это вполне простительно. Но неужели не нашлось человека, который поправил бы его?

Или никто не решился? Наверно, каждый боялся, что за такое нахальство его могут отправить т у д а.

Взрослые никогда не говорили вызовут в НКВД или заберут в МГБ (в разные годы это учреждение называлось по-разному). Обычно вместо грозного названия произносили полушепотом и с оглядкой: т у д а.

Однажды, будучи первоклассником, я спросил дома, что означает это выражение. Отчим был в тот момент в подпитии и с ядовитым хмыканьем разъяснил, что это «Тюменское управление по делам антисоветчиков». Он с такими управлениями был хорошо знаком.

Мама замахала на отчима руками, а с меня взяла самое честное слово, что я никогда в жизни ни с кем не поделюсь такой расшифровкой безобидного коротенького слова…

Я и не делился. Охранительный страх сидел во мне долгие годы. Признаться, и сейчас еще сидит. Боюсь: а вдруг память подвела и я неточно процитировал товарища Сталина. Правда, нынче такие неточности уже не грозят большой бедой. А вот раньше…

Помню, как в университетской курсовой работе я пропустил запятую в цитате Фридриха Энгельса. Мало того что пропустил, но еще и в ответ на замечание несгибаемой преподавательницы Истории КПСС простодушно откликнулся: «Ну, это же пустяк, сейчас исправлю…» О-о-о, что было! Лишь стремительное и смиренное раскаяние спасло меня от «неуда» и пересдачи. Я получил «уд», с большой натяжкой и длинными назиданиями, что в работах классиков марксизма-ленинизма нет пустяков и каждая запятая есть скрижаль нашего нерушимого революционного учения…

Извините, опять отвлекся.

Вот буквы на транспарантах исчезают. Все исчезает (свет выключался тогда не постепенно, как нынче, а моментально). И тут же — долгожданная надпись на экране: «Этот фильм был взят в качестве трофея…» Иностранные фильмы были длиннее наших, и днем их обычно «казали» без журнала.

4. Выстрелы на экране и в жизни

В тот раз шли «Королевские пираты».

Ух, и картина!.. Ух, и герой!..

Он был, конечно, пират, но не совсем… Во-первых, он получил на свои разбойничьи действия специальное разрешение королевы (хотя она потом и пыталась отпереться). Во-вторых, он грабил исключительно испанцев, которые везли в свою Испанию золото, отобранное у индейцев. То есть он, этот пиратский капитан, был за справедливость! Не совсем ясно, правда, почему он отнятое у испанских грабителей золото не возвращал индейцам. Но, поразмыслив после фильма, мы решили, что возвращать было некому: испанцы, видимо, перебили несчастных поголовно…

Черно-белые, с дождем царапин на истертой пленке корабельные битвы, штормы и дуэли шумно разворачивались на светящемся полотне. Чижик, Форик и я по очереди, без труда для себя, читали вполголоса титры. А иногда, увлекшись, переходили на полную громкость.

«Грот-брамсель и все марсели долой! Право руля! Крючья — к абордажу!»

«Увы, такова изменчивость судьбы, капитан! Мы поменялись ролями. Потрудитесь отдать вашу шпагу»…

«Сударыня! Хотя меня и называют пиратом, вам нечего бояться на этом корабле»…

Но у всякого счастья есть конец. Храбрый капитан получил от королевы (после многих приключений и поединка с коварным лордом-изменником) адмиральское звание, а перед нами во всей своей безысходности встала унылость школьных будней.

Мало того! Чтобы не опоздать на эти будни, надо было двигаться рысью. До звонка двадцать минут, а школа-то от кино знаете на каком расстоянии!