Славные парни. Жизнь в семье мафии

Это их не сильно обрадовало, но что они могли поделать? И вот приходит он, чтобы с ними встретиться. Звонит звонок. Я так взволнована. Моя бабушка тоже здесь. Она была настоящей ортодоксальной еврейкой.

Когда она умерла, к ней в дом принесли тору. Я уже немного нервничала. Подошла я к двери, а там стоит он, в черных шелковых слаксах, в белой рубашке, расстегнутой до пупа, и в светло-голубом спортивном пиджаке.

Но в глаза мне бросился его массивный золотой крест. Он висел у него на шее, спадал на грудь. Я закрыла дверь, чтобы никто не заметил его прихода, и приказала повернуть крест, чтобы родители не увидели.

Он так и поступил, и мы вошли внутрь, но меня уже обдал холодный пот. Родители и так были не в восторге даже от того, что он наполовину еврей. Да и его родные тоже не особо радовались.

Его сестра, Элизабет, учившаяся на сиделку, меня ненавидела. Как-то раз я пошла к нему домой, и она открыла мне дверь. В волосах у нее были вплетены бигуди. Она слегка оторопела, потому что не ждала меня. Я еще никого не видела в такой ярости.

Генри: Однажды Карен пригласила меня в загородный клуб своих родителей. Там было поле для гольфа на девять лунок, теннисные корты и бассейн, и все эти богачи ныряют с планки в бассейн, лупят по теннисным мячам и плавают по кругу в резиновых шапочках и очках.

Я еще никогда не видел, чтобы столько богачей занималось ерундой. А затем, стоило мне присмотреться, как я понял, что ничего из того, чем занимаются эти люди, не умею. Абсолютно ничего. Ни плавать. Ни нырять. Ни играть в теннис, ни в гольф. Я не умел заниматься херней.

Карен: Вместе с Генри я начала посещать места, в которых никогда не бывала прежде. Мне восемнадцать. Я была ослеплена. Мы ехали в Эмпайр-рум, чтобы послушать Ширли Бэсси [23]. Мы шли в "Копакабану".

Мои сверстники, пожалуй, там бывали только раз, на выпускной. Генри ходил туда каждый день. Его там знали. Он всех знал. Мы всегда садились за столик у сцены, и однажды вечером Сэмми Дэвис-младший [24] прислал нам шампанское.

В многолюдные вечера, когда люди стояли в очереди снаружи, и мы не могли войти, швейцар проводил Генри и наших спутников через кухню, которая кишела китайскими поварами. Мы проходили в зал и тут же получали столик.

В этом не было ничего необычного. Я не видела ничего странного в происходящем, подумаешь, парню двадцать один год, и уже такие связи. Я просто считала, что он знаком с этими людьми.

Генри: Мы встречались каждый вечер. Днем Карен работала ассистентом стоматолога, но каждую ночь мы проводили вместе. Мы сильно сблизились. Мы с ней отлично проводили время.

Думаю, мне нравилось, что она была не из нашего района. Что она привыкла к роскоши. Что одевалась изящно. Вскоре мы начали ходить на свадьбы.

Дети Ленни то и дело играли свадьбы, и это еще больше сблизило нас с Карен.

В моем окружении привести девушку на свадьбу рассматривалось серьезным шагом. Вскоре мы начали вместе убегать на выходные.

Карен говорила своим родителям, что вместе с подругами едет на Файр-Айленд, и они подвозили её до станции Уолли-Стрим. Там я её подбирал.

Карен: Вскоре после того, как я начала встречаться с Генри, ко мне зачастил парень, живший через улицу, Стив. Я давно его знала и никогда не могла подумать о нем что-либо плохое.

Однажды поздним вечером, когда я вернулась с работы, этот парень находился неподалеку от моего дома и попросил меня помочь ему забрать покупки в магазине неподалеку.

Он вроде как просил помощи или одолжения. Это было неважно. Он жил через улицу. Я сказала матери, куда мы уезжаем. Главным образом, я хотела поехать с ним, потому что мне нравилась его машина. У него был корвет.

Он как всегда был обходителен, пока мы не доехали до ипподрома Бельмонт, в трех милях от дома. Там он остановил машину и начал ко мне приставать. Я была поражена и страшно разозлилась.

Просила его перестать. Он отказался. Сказал, что я уже взрослая девочка. В общем, нес обычную чушь. Я ударила его ребром ладони по лицу. Он оторопел. Я опять его ударила. И тогда он разозлился.

Он завел машину и выскочил на Хэмпстедскую магистраль. Там он так резко затормозил, что я чуть не вылетела через лобовое стекло. Он потянулся, открыл дверь и выбросил меня на дорогу.

Я с размаху ударилась о пыль и щебень. Это было ужасно. Тогда, должно быть, была половина седьмого или семь часов вечера. Я была потрясена. Вел себя гадко парень, но чувствовала себя пристыженной я. Я боялась позвонить домой.

Я понимала, что мама расстроится. Она тут же устроит мне допрос по телефону, пока я еще из волос щебень не вытащила. Я просто не смогла бы вынести её криков.

И вместо этого я позвонила Генри. Я рассказала ему, что произошло и где я сейчас. Через несколько минут он приехал и забрал меня, и мы поехали домой.

Генри: У меня крышу снесло. Я хотел убить урода. Пока я везу Карен домой, она рассказывает мне о случившемся, и я все больше распаляюсь. Когда мы приехали, она сразу же забежала домой.