Славные парни. Жизнь в семье мафии

В "Сьюит" я решил не ехать. Я направился на квартиру к Линде и включил телевизор. Там я впервые и узнал, что разговор шел о Флориде. Дело оказалось серьезным.

Даже программы прерывали экстренными новостями. Я не мог поверить своим глазам. Они заявили, что мы - действующая в нескольких штатах преступная организация, устраивающая подпольные игры. Они выставили все в таком свете, словно мы были целым синдикатом.

Все это никак не вязалось. По какой-то безумной причине федералы решили раздуть наше дело. Мы вместе с Джимми и Кейси встретились с адвокатами, но никто из нас ни бельмеса не понял, пока не началось судебное разбирательство.

Тогда-то мы и обнаружили, что у нашего Джона Чаччо, парня, которого мы прессанули, сестра работает машинисткой в ФБР. Никто не знал, что она там работает. Даже её семья считала, что она работает на обычной госслужбе.

Очевидно, что она встретилась с ним в ночь, когда мы его отделали, и взбесилась. Она испугалась, что всю ее семью изобьют или убьют. Проплакала все выходные.

В понедельник она отправилась на работу и разревелась на все местное отделение ФБР. Ее окружили агенты. Конечно, они спросили, отчего она плачет, и, конечно же, она все выложила.

Ее братец. Его друзья. Бары. Ставки. Доктор. И естественно, мы. Агенты порядком разозлись. Под самым носом у ФБР развернулось дело организованной преступности.

Сперва штат Флориды выдвинул нам обвинения в похищении и попытке убийства, но мы выиграли это дело, потому что Кейси своим выступлением убедил присяжных в том, что Чаччо - лжец.

Кейси был единственным из нас, чье полицейское досье было чистым, поэтому он мог давать показания, не подвергаясь перекрестному допросу со стороны прокурора.

Но после того, как мы выиграли дело против штата, федералы предъявили нам обвинение в вымогательстве. До начала заседания Кейси Розадо, единственный из нас, кто мог дать показания в суде, умер утром, завязывая шнурки на ботинках.

Ему было сорок шесть. Его жена сказала, что он сидел на краю кровати и наклонился завязать шнурки, но так и не поднялся. Он просто рухнул. Сердечный приступ.

У меня самого чуть приступ не приключился, когда я услышал, что произошло, потому что я понимал, что со смертью Кейси наше дело было проиграно. И я не ошибался.

Судебное слушание, которое заняло двенадцать дней, завершилось третьего ноября 1972-го года. Присяжным понадобилось шесть часов, чтобы вынести приговор. Единодушным решением - виновны. Судья дал нам по десять лет с таким видом, словно совершил благое дело.

Глава тринадцатая

Десятилетнее заключение было сроком большим, чем Карен могла себе представить. Когда она впервые услышала об этом, то решила немедленно переехать к родителям. Потом решила покончить с собой.

Затем убить Генри. Затем развестись с ним. Она беспокоилась о том, как содержать себя и детей. Каждое утро она просыпалась с все возрастающим беспокойством.

Но изо дня в день она твердила себе, что обязана остаться с Генри до тех пор, пока он не отправится в тюрьму и все, наконец, не закончится.

Но Генри не отправился в тюрьму незамедлительно. В результате поданной адвокатами апелляции прошло почти два года с вынесения приговора в Тампе, прежде чем Генри наконец сдался властям Нью-Йорка и начал отбывать десятилетний срок. За двадцать один месяц Генри отсидел срок за мелкие правонарушения в округе Нассау, открыл ресторан в Куинсе и пустился во все тяжкие.

Генри фактически стал криминальной группировкой с одним действующим лицом. Он одалживал у ростовщиков деньги, которые не собирался возвращать. Он прогонял грузовики с краденым товаром по заниженным ценам (ниже привычной скидки в 30% у оптовиков) и переделал свой бизнес краденых машин в автомастерские, ищущие запчасти.

Он продавал украденные и поддельные кредитки вместе со своим старым приятелем из "Робертса" Стаксом Эдвардсом. Он начал пачками скупать стерно, чтобы поддержать спрос на свои услуги, как поджигателя.

Когда приблизилось начало тюремного срока, он пустил ко дну "Сьюит", сильно задолжав кредиторам и продавая спиртное и оборудование владельцам других баров, даже после того, как налоговая служба опечатала двери.

Под самый конец однажды ночью Генри так тщательно обчистил собственное заведение, что когда агенты налоговой службы прибыли на аукцион, они обнаружили, что каждый стакан, тарелка, стул, диваны из искусственной замши, стулья в баре, освещение и даже пепельница исчезли.

"За день до того, как отправиться в тюрьму, я сводил Линду на вершину Эмпайр-Стейт-билдинг. Я забрался туда впервые в жизни. Я сказал ей, что утром сажусь в тюрьму.

Она точно не знала, когда начинается срок моего заключения. Я сказал ей, что будь у меня полмиллиона долларов, я бы, не раздумывая, убежал с ней в Бразилию, вот только у меня не было полмиллиона, да и к тому же я был идиотом. Я сказал, что будет лучше, если она пойдет своим путем. Сказал, что настало время оставить прошлое позади.

Что не стоит тратить на меня время. Это был конец. Я поцеловал ее на прощание, и мы оба плакали. Я смотрел, как она спускается на лифте".