Славный дождливый день

— Пожалуйста. Только уговор: без влияния Запада, — равнодушно ответила она и положила ладонь на мое плечо.

Я кое-как поводил ее на пятачке, который нам достался в толчее, попытался выдавить несколько вежливых слов, но она меня остановила, сказав:

— Я забыла предупредить: я с незнакомыми мужчинами не поддерживаю беседы.

Когда закончился танец, я взял ее под руку, собираясь вернуть на место, но она тут же освободила локоть.

— Меня ждет подруга.

— Куда вас отвести?

— Я сама, — отрезала она и пропала в толпе.

У меня появилось чувство долга перед своей партнершей — потанцевал, все равно что поухаживал, — я искал ее на площадке, но она будто растворилась в водовороте лиц и костюмов.

И вот мы встретились в трамвае. Я сидел у входа, а она вошла на одной из остановок, в шортах, кедах и мужской рубашке в клетку и еле втащила туристский рюкзак, который превосходил ее размером. Видать, она катила из туристского похода, так подумал я тогда. А на самом деле все обстояло прозаичней. Она везла посуду с дачи, это выяснилось потом. Во всяком случае, Тося очень устала под своим рюкзаком, набитым кастрюлями и прочей утварью кухонной. Она рухнула на сиденье напротив и утомленно улыбнулась, вытирая лоб.

Ее улыбка повитала по вагону в поисках сочувствия и случайно угодила ко мне. Я принял ее и отослал обратно, сочувствуя в полной мере. Такая кроха, а волочит гигантский рюкзак. После этого она улыбнулась непосредственно мне. У нее было красное от солнца лицо, нос начинал шелушиться, а волосы выгорели добела.

Мы улыбались несколько остановок, проехав мою, точно играли в волейбол, пасуя мячик через проход. Потом рядом с ней освободилось место, и я, пересев к Тосе, сказал, выполняя свой долг до конца.

— Я вас искал в тот вечер.

— Вы? Меня? — поразилась Тося.

— Ну да. На городской танцплощадке.

— Вы меня с кем-то спутали. Я на танцы не хожу. Никогда! — подчеркнула она. — Там, знаете, случайные знакомства. А я этого не люблю.

Я вышел на ее остановке и нес рюкзак до самой ее квартиры.

Уже тогда она сделала первую попытку, желая облегчить мне ношу. Я повесил рюкзак на плечо, а она ухватила ремень и шагала рядом, подстраивая шаг. По сути Тося мешала — я как бы на себе тащил и хозяйку вдобавок, но не хотел ее обижать, щадя такое бескорыстное побуждение, помалкивал, терпел. Мы шли бок о бок, гремя кастрюлями на весь город.

Она поднимала временами обгоревшее круглое личико и вопрошала, беспокоясь, широко открыв синие глаза:

— Вам не тяжело?

— Что вы, — отвечал я, конечно, — с вами мне легко. Хоть ступай вокруг экватора. Пешком да с этаким приятным грузом.

Она оттягивала ремень с удвоенным рвением, совсем меня накренив набок, и пот бежал с меня ручьями.

Так она заложила краеугольный камень, а потом построила сложную систему внимания и забот. И неудобство было только в том, что часто ее хлопоты выходили как-то невпопад, напоминая медвежьи услуги…

Под окном сухо зашуршало. Кто-то шелестел травой, стараясь ступать осторожно, но дышал шумно, как старый маневровый паровоз. Я привстал, подкрался ко второму окну и заметил острые лопатки балерины. Она стояла ко мне спиной и подглядывала в окно. Стекла бликовали, в комнате был полумрак, и ей приходилось трудно.

— Не стесняйтесь. Милости просим, — сказал я, пошире распахивая рамы. — А, хотите, можно и в двери, — разрешил я хлебосольно.

— Не стоит, не буду мешать. Я только предложить огурчик, — ответила она.

Она перешла к моему окну.

— Пожалуй, обойдусь, спасибо.

Я загородил стол. Она шагнула влево, но я опять сменил позицию.

— В общем, если что, смотрите. Огурчики высший сорт! Корнишоны, — похвалила она, отступая за кусты.

— Я примитивен. Закусываю сырой водой! — крикнул я, вылезая из окна по пояс.

— Вода тоже неплохая закуска. Содержит минералы. Но огурчики под водку загляденье! — отозвалась она откуда-то из недр участка.

Я поднял бутылки за горлышко и вынес, как щенят за шкирку. Они покорно висели по сторонам в ожидании судьбы.

Я поискал подходящее место и набрел на зловещий овраг. Он зиял за тыльным ограждением участка и окончательно вымер. Только редкие бледные стебли крапивы росли на теле этого покойника. Да торчали скрюченные щупальца из ржавой проволоки, будто застыли в агонии. Словом, не сыскать могилы надежней, чем эта.

Я твердо расставил ноги, притоптав подошвами траву и, когда все было готово, сделал мощный замах.

Но стоп, сказал я себе. Стоит ли колоть бутылки? К тому же битое стекло опасно для детей. Куда их только не заносит, пострелят, и уж тем более в овраг. Овраг для ребятни заманчив как цирки на Луне.

Тогда я принес из хозяйского сарая совковую лопатку и вырыл ямку поодаль от человеческих дорог, под тем же тыльным забором. Она была прохладной и уютной. Бутылки уместились рядышком, прощально смотрели в небо. Их бока затаенно мерцали, и я залюбовался. Будь его поменьше, дубняка, еще можно было бы что-то придумать, и рюмочка б сейчас в конце концов не помешала, особенно под огурцы из маринада, но…

— Спите, орлы, безмятежно. Что ли вечным сном, — произнес я вместо панихиды и торопливо бросил первый ком, пока не поздно.