Славный город Беллуно

Влюбленная пара спустилась, устремившись сразу к столу, однако, в коридоре их застиг Шнобель. Он был выучен не мешать хозяйке во время готовки и тихо ожидал своего времени в уголке. Поэтому, заприметив своих высоких друзей, Шнобель дал себе волю и, начав энергично издавать звуки и вилять хвостом, закрутился вокруг Альберта с Гертой. За что был награжден приветствиями и ласками, правда не на долго, так как завтрак уже был готов, остывал и ждать никого не собирался. Наконец, возбужденные разговором ребята уселись за стол, а Шнобель побежал сноваться в гостиную.

– Доброе утро! – весело проговорили они в унисон.

– Доброе, доброе, – устало ответила Элиза. – Ешьте, пока холодным не стало, приятного аппетита.

– Приятного и тебе, ба, – ответила пара и каждый заулыбался от очередного синхронного ответа.

Над поставленными тарелками замельтешили руки, с вожделением стараясь ухватить как можно большее количество дополнения для своего кусочка хлеба.

– Что, снова куда-то собрались? – начался ежедневный утренний расспрос внуков.

– Да нъет, ба, – Альберт взял инициативу на себя, стараясь при этом одновременно жевать и разговаривать. – Мы опфуждали, што пара бъы дафно поштроить одельное ждание, а не правадить шпектакли на площади, – здесь Альберт увлекся и, перестав совершать новые укусы, начал энергично пересказывать тезисы спора, не представляя более возможным держать свою точку зрения в неведении от Элизы. – Однако мы разошлись во мнениях: я считаю, что это может создать целый пласт новой культуры, когда люди будут приходить не только ради самого спектакля, но и ради здания. Оно будет невероятно красивым: из мрамора снаружи и отделанное золотом внутри. У артистов будут свои помещения, где они смогут совершать туалет, а на сцене у них будет возможность репетировать и все равно никто не будет знать, что они покажут, поскольку репетиция будет закрытая. А в перерывах между актами спектаклей люди смогут есть лучшую пищу, пить вино и обсуждать вместе просмотренное зрелище. Это здание начнет вдохновлять все больше людей, им станет интересно его посетить, а затем, возможно, и приобщиться к профессии артиста. После выступления мы будем, как это бывает и на площади, дарить цветы, но только в этом здании они не станут грязными после падения на каменную кладку, их не унесет наш буйный ветер – артисты просто с благодарностью их возьмут, и мы все будем стоять счастливые, не до конца понимания произошедшее, кто-то заплачет, а кого-то переполнит гнев от грустного финала, но мы все будем стоять под одной крышей, будем хлопать и понимать, что мы все часть одной большой семьи.

Он сделал небольшую паузу, чтобы перевести дыхание и теперь, когда его фантазия была уже выпалена – позволил себе откусить мясную колбаску запивая небольшим глоток обжигающего кофе. Элиза с Гертой удивленно уставились на него, привыкнув чаще всего видеть Альберта в роли тихони. Они продолжали молча сидеть, не позволяя себе притронутся к еде до тех пор, пока Альберт с набитым едой ртом снова не заговорил.

– Нъо Гъефта щитает па-другому, она говорит, што если не паштроить мешта для выштупления артшстам, то в шкором времени им надаешт выштупать под дожями и тогда, – он сделал искусную театральную паузу, окончательно прожевал и проглотил еду, а затем произнес – acta est fabula.

– Чего? – уставившись, удивленно спросила Герта. – Ты где таких слов-то набрался, милый? От профессора что-ли?

– От него самого. Ты сказала, что всем спектаклям, прошу прощения, карачун, с чем я в корне не согласен, потому что люди всегда будут стремиться к развлечениям и никакая оказия, в том числе капризы природы, их точно не остановит. – сказав это, Альберт замолчал и принялся активней поглощать невероятно, по его мнению, вкусный завтрак, который, однако, начинал понемногу терять свои тепловые качества.

– А я тебя и не прошу соглашаться, – с сардонической усмешкой ответила Герта, но тут же изменившись в лице на более благосклонное, продолжила. – Да и вообще, это сейчас не так важно, поскорее бы уже сам спектакль – не важно где!

– Шаглашен, мъилая. Интерешно, кагда труппа приедет в этот раж и што они будут штавить. Я даве ш удовольштвием отдам пару лет швоей шкучной жызни – лишь побыштрее увидеть новое выштупление.

Элиза, которая весь разговор молчала и внимательно следила за столь тонкой, сколь и короткой перепалкой, казалось, услышала слова ее раздражающие, позволив себе тут же вмешаться.

– Будет вам, ребятня. Вечно вы куда-то торопитесь, – с упреком произнесла она. – Но ведь у вас столько времени впереди – вся жизнь! А вы так стремитесь приблизить будущее, будто в нем вы будете счастливее, чем сейчас.

– Ба, причем здесь счастливее? У нас и так все хорошо! Мы всего лишь хотим, чтобы труппа быстрее приехала, а мы смогли бы увидеть спектакль. Вот и все. – ответила менее увлеченная едой Герта.