Славься, Кей! 1-4 (СИ)

– Пилот! "Видари-семнадцать" прислал расшифровку траектории. Отклонение – ноль-ноль-один. Недостаточно. Ориентировочно, требуется не менее десяти импульсов. До столкновения – сто девяносто секунд. Настаиваю на эвакуации экипажа.

– Капитан Лиош-9511! – Послышался новый мужской голос. Спокойный и веский. – Говорит адмирал Эвелин ни-Ровено. Сообщаю для протокола: мною отдан приказ о снятии замков с главных калибров кораблей охранения. В случае сохранения траектории буду вынужден приказать атаковать борт Лиош-9511.

– Я не капитан. Я практикант… Ваше Высочество.

Несмотря на шепот, его услышали.

– Прости, сынок. Но согласно Уставу, капитан теперь ты – по сообщению вашего искина, других живых на борту нет… соболезную.

– Понял.

– Бить будем гравипушкой… четвертью мощности… будут шансы, сынок…

Он снова не слушал. Сейчас!

– Импульс!

Бац!

Кричать от боли он начал после пятого импульса. После девятого – перестал чувствовать боль. После одиннадцатого перестал слышать и видеть. Даже через нейрошунты. Подумал: "одиннадцать раз убить себя об стенку… красавец!" И успел удивиться – в чем юмор этого факта? Что смешнго?

На этом, собственно, потерял сознание. И умер.

+++

Обидно умирать вот так – синее небо, прозрачнейшая вода спокойного океана, яркое полуденное солнце, крики чаек… И белый борт уходящей яхты где-то в двадцати кабельтовых. И миль сорок до берега. Морских миль. И почти полное отсутствие судоходства в этом районе.

Какой же я дурак! Какой же дурак! Надо было сразу обратить внимание, как этот козел смотрел на Ленку! Сразу! А ведь он с самого начала мне не понравился! Как же я умудрился к нему спиной повернуться-то, а? Ой, дурак! Ой, дурак! Ленка же сейчас в нашей каюте… в чем мать родила… Что ж ему, суке, мало девчонок-туристок на берегу? Они ж там все бешенные и голодные до этого дела! Хотя, да, у моей Ленки такая внешность… Дома, в северных широтах, мужики спокойнее реагировали, а тут… горячие южные парни, мать их, стаями вились.

Так я думал первые пять минут, бешенными (наверно) глазами провожая корму с черной красивой надписью со староанглийскими завитушками "Дочь Южных Морей". На английском. Опьянение от двух банок пива, которые я успел выпить, пока валялся на палубе, стремительно выветривалось из моей дурной башки.

Господи, спаси Ленку! Спаси ее, Господи! Не дай этому уроду своими лапами…

Я упорно греб за уходящей яхтой. Толку от этого никакого, но плыть куда-то все равно надо. Не бултыхаться же на месте. Тем более, перед тем, как Алессандро выстрелил мне в спину ("Ой! Господин! Посмотрите-ка вон туда! Вы видите то же, что и я?"), мы как раз успели лечь на обратный курс. Так что, теоретически, плыл я в направлении берега.

Господи, сделай что-нибудь!

И хорошо, что на мне спасательный жилет. Все остальное – плохо.

Господи, так редко тебя о чем-то просил! Яви чудо, Господи!

Еще одна вредная мысль стучалась в голову, но я гнал ее от себя. Заставлял себя думать о Ленке и о том, что этот козел может с ней сделать. А ведь она даже выстрел не услышит – пистолет у этого мудака был с глушителем. Эти мысли помогали держаться на плаву и энергичнее двигать руками и ногами, не обращая внимания на усиливающуюся резь в боку.

Господи, что угодно сделаю! Только спаси ее!

И вдруг – грохнуло!

Очумелыми глазами (уже наверняка) я смотрел на плотное серое-белое облако взрыва, уже снесенное ветром на несколько метров влево от "Дочери Южных Морей". Минуту втыкал, соображая, что при таком расстоянии звук шел до меня секунд десять, потому и вижу я сейчас языки пожара, уже успевшего начаться над развороченной палубной надстройкой.

А потом яхта стала сильно проседать на корму. А потом стала быстро тонуть.

– Нет! Нет! Я не ЭТО просил! Сука! Сука! Ненавижу! Тварь!

Я орал не больше минуты – в океане, даже спокойном, долго не покричишь. И колотить по воде не надо было вообще. Лишнее это. Наглотался горько-соленой воды, разумеется. Чуть ко дну не пошел. Раньше времени.

Потом я плыл. Молча. Не думал о том, что Ленка могла спастись, спрыгнуть за борт, или еще что-нибудь. Или о том, что на месте крушения яхты могут остаться спасательные круги, куски обшивки, или даже аварийная шлюпка, или о том, как же хорошо, что Женьку оставили в отеле на попечении аниматоров и воспитателей. Вообще ни о чем не думал.

И никого ни о чем уже не просил.

А потом что-то дернуло меня за ногу. Правую. Острая боль ожгла спустя несколько секунд. Потом заболел живот. Но гораздо слабее. Потом я разглядел два серых треугольника, режущих поверхность воды справа в десятке метров. В глазах мутилось, что-то бледное длинное в красном облаке тянулось под водой из моего живота…

Я не помню, кричал я от боли или нет. Наверно, все-таки кричал.

И "вредную мысль" я все-таки додумал: "Акулы – бич Гавайских островов". И – еще одну: "А вот ругаться на Него все же не стоило".

Часть 1. Здравствуй, Кей!

Глава 1

Если сказать, что главный герой пришел в себя легко и просто – это будет неинтересно.