Славься! Коронация «попаданца»

Да, в отличие от реальной России 1930-х годов, когда проводилась индустриализация, у Александра было некоторое преимущество — несколько миллиардов рублей золотом, выбитых из соседей. Очень приличная сумма, которую в ценах 2012 года можно трактовать как порядка десяти-пятнадцати триллионов рублей. То есть примерно полтора-два годовых бюджета. А учитывая, что экономика Российской империи в 1868 году была многократно слабее, то эффект от этой суммы был куда более значителен — до десяти годовых бюджетов страны, которые можно было инвестировать по очень льготным условиям в экономику, науку и образование.

Многие скажут: «А чего тут гадать? Нужно заводы строить!» — Так-то оно так, но дело не в них. Сами по себе заводы бесполезны. Ведь они нужны для производства продукции, а куда ее потом девать? Для бурного развития промышленности и массового производства нужен массовый потребитель. Без него никакую серьезную промышленность не создать. Возможно даже, не массовый потребитель, а просто — платежеспособный и нуждающийся во всем произведенном товаре. А где его взять? Это не считая других, сопутствующих задач. Например, добыча и доставка сырья — тоже не самая простая проблема. То есть заводы всего лишь кирпичик в огромной мозаике индустриализации.

В Российской империи имелась прослойка людей, способных к покупке широкого ассортимента промышленных товаров, но, она, во-первых, была незначительна, а во-вторых, в этих товарах не нуждалась. Речь идет о крупных землевладельцах, которые жили «по столицам да по заграницам» и до своего хозяйства не имели никакого интереса, отдавая его на откуп вороватым управляющим. Последние, к сожалению, были заинтересованы лишь в максимальной прибыли для личного кармана, выступая самыми вопиющими временщиками. То есть людьми, которые приходят на непродолжительное время и стремятся максимально «прихватизировать». Само собой, ни о какой модернизации и расширении основных средств,[56] при таком подходе речи идти не может. «Сливать» на расширение основных средств те деньги, которые можно было бы вполне «освоить» и «попилить», им невыгодно. Каждый из этих молодцов сидел в своем «болотце» как можно тише, стараясь не привлекать внимания к своей особе, и «кушал» как можно больше.

Вот и получается, что нормального внутреннего рынка в Российской империи в связи с порочной экономической практикой не было. Из-за чего единственным твердым и надежным заказчиком, на которого Александр мог положиться как крупный предприниматель, являлось государство, им же и управляемое.

ГЛАВА 3

Лондон. Июнь 1868 года.

— Сэр, вы слышали о новом манифесте русского царя? — Эдвард Стэнли[57] затянулся сигарой, ожидая реакции своего начальника.

— Там что-то любопытное? — скучающим голосом спросил Дизраэли.

— Он перевернул все российское правительство с ног на голову.

— В самом деле? — Дизраэли улыбнулся. — Впрочем, это его личные дела, нас они мало волнуют, тем более что наших сторонников там все равно больше нет. Как правительство ни тасуй, все одно — чудес не произойдет. Как говаривал сэр Уильям Лэм,[58] правительство лишь помогает нации в ее устремлениях. Россия же обладает народом весьма ленивым и бездеятельным. Я допускаю, что Александр сможет создать мощную армию и даже, упаси боже, флот, но только ценой невероятных усилий и подорвав экономику государства. Да и то — ненадолго. — Сэр Эдвард потер губы руками, что вызвало легкое раздражение Дизраэли. — Не верите?

— Я боюсь Александра. Он молод, но ведет себя как весьма умудренный годами человек. И он до сих пор не совершал ошибок, по крайней мере, я о них не знаю. Даже то, что, казалось бы, является его ошибкой, через некоторое время оказывается хорошо продуманной деталью.

— Александр напоминает своего далекого предка — Петра Великого. Тот тоже хотел перевернуть Россию. Не вышло. Поменял практически всех в руководстве государства, а все одно — после него народ взялся за старое, в том числе и аристократия. Я считаю, что каким бы гениальным Александр ни был, Великобритании нужно самое большее — просто переждать время его царствования в России, избегая обострений. А потом все вернется на круги своя.

— Вы считаете, что Александр похож на Петра?

— Да, но только тем, что он совершенно уникальный человек. Такие люди редко оказываются на престоле. Впрочем, я вас перебил. В том манифесте есть что-то опасное для нас?

— Сложно сказать, сэр. Все выглядит как обычная мышиная возня.

— А в чем ее смысл?

— Я думаю, он желает, пользуясь этими перестановками, убрать с постов неугодных ему чиновников.

— Сэр, вы думаете, что такой человек, как Александр, будет ради подобной цели устраивать столь грандиозную игру? Он ведь и так может отправить их в отставку.

— Но это вызовет неудовольствие высшей аристократии.