След

– Не убегал бы первым, не чурался бы коллег, может, и не узнавал бы обо всем последним.

– Йо-хо-хо и бутылка рома! Кому ты это говоришь, крошка. – Айзе действительно редко задерживается в лаборатории после пяти пополудни, но правда и то, что на работу он является первым, редко позднее четверти седьмого. – Я бы на их месте обратился к доктору Большая Шишка в самую последнюю очередь.

– Должно быть, ты ее не знаешь. Те, кто с ней работал, так ее не называют. – Кит кладет предметное стекло на столик микроскопа. – А вот я пригласила бы ее без раздумий и не тянула бы две недели. Волос крашеный, как и два других. Пигментных зерен не видно. Но что-то есть. Похоже, средство от завивки. Спорим, им понадобилась митохондриальная ДНК. И три драгоценные волоска отправляются вдруг в лабораторию всемогущего Боле. Странно, странно. Ладно, поживем – увидим. Может быть, доктор Скарпетта определила, что бедняжку все-таки убили. Может быть, все дело в этом.

– Не потеряй волосы, – говорит Айзе. В прежние времена лаборатория ДНК была всего лишь одной из лабораторий. Теперь это серебряная пуля, платиновый диск, суперзвезда. Им – все деньги и слава. Свои «зубочистки» Айзе Джуниус никому из лаборатории ДНК не предлагает.

– Не беспокойся, я ничего не потеряю, – говорит Кит, прильнув к окулярам. – Демаркационной линии нет, это уже интересно. И немного необычно для окрашенного волоса. Означает, что после окрашивания он совсем не вырос. Ни на микрон.

Она передвигает предметное стекло под заинтересованным взглядом коллеги.

– Что? Нет корня? Ничего странного. Оторвали, спалили, отрезали. Да что угодно. Ну же, крошка, взбодри меня чем-то покрепче.

– Говорю тебе, корня нет. Срезан начисто. Конец обрезан под углом. Все три волоса выкрашены черной краской, и все три без корня. Чудно. У всех трех обрезаны оба конца. Не оторваны, не обломались, а именно обрезаны. Эти три волоса не выпали – их срезали. А теперь скажи мне, зачем кому-то обрезать волосы с обеих сторон?

– Может, он только что вышел из парикмахерской. Может, эти три волоска просто остались на одежде после стрижки. Может, он их подцепил где-то.

Кит хмурится.

– Если доктор Скарпетта здесь, я бы хотела ее увидеть. Просто поздороваться. Жаль, что она ушла. На мой взгляд, для нашего проклятого города это было событие, равное поражению в войне. И кого прислали? Этого придурка, доктора Маркуса. Знаешь что? Я не очень хорошо себя чувствую. Причем с утра. Голова болит, суставы ломит.

– Так, может быть, она возвращается в Ричмонд, – высказывает предположение Айзе. – Может быть, поэтому и приехала. По крайней мере когда она присылала нам образцы, то никогда не ошибалась с этикетками и мы всегда знали, что откуда поступило. С ней можно было поговорить, обсудить что-то, и, если надо, она сама поднималась сюда, а не гоняла нас, как «Дженерал моторс» своих роботов, потому что мы не такие великие и могучие, как некоторые. Не совалась во все места с ватным тампоном, если можно было воспользоваться липучкой, и всегда прислушивалась к рекомендациям. Да, наверно, ты права.

– Неясная кортикальная структура, – бормочет Кит, разглядывая волос, похожий в круге света под микроскопом на черный зимний ствол. – Такое впечатление, что его просто окунули в чернильницу. Демаркационная линия отсутствует, сэр, так что либо его только что покрасили, либо срезали над корнем.

Она снова и снова передвигает стекло, меняет фокус и увеличение, стараясь сделать все возможное, чтобы заставить крашеный волос говорить.

Рассказать он может немногое. Отличительные характеристики пигмента в кутикуле замазаны краской. Так чернила, если залить ими подушечку пальца, скроют характерный рисунок бороздок на отпечатке. Крашеные, осветленные и седые волосы практически бесполезны для сравнительного анализа, а у половины населения земли они именно такие. Между тем присяжные в суде полагают, что один-единственный волос должен сообщить им все: кто, что, где, когда, как и почему.

Айзе недолюбливает индустрию развлечений за то, что она сделала с его профессией. Люди, знакомясь с ним, говорят, что завидуют ему, что хотели бы быть на его месте – такая увлекательная профессия! Но это неправда. Его не поднимают ночью с постели тревожным звонком. Он не надевает спецодежду и не мчится в спецмашине, чтобы отыскать загадочные волокна, отпечатки пальцев, ДНК или самих марсиан. Этим занимаются полицейские и эксперты-криминалисты. Этим занимаются судмедэксперты и следователи. В давние времена, когда жизнь была попроще, а публика не обращала на ученых внимания, детективы вроде Пита Марино приезжали на место преступления на побитых развалюхах и собирали вещественные доказательства, зная не только что нужно взять, но и что брать не следует.