След Бешенного

- Да, Розочка, но мне будет гораздо приятнее, если с этого момента вы будете называть меня Джульеттой, - сухо заметила она и, чтобы избежать вопросов по этому поводу, добавила: - Это не дань моде или девичья блажь: просто я вернула себе имя, данное мне отцом!

- У вашего отца отменный вкус! - одобрительно отозвался голос, которого, как ей показалось, она раньше не слышала.

- Он умер давно!

- Очень благородно вернуть себе имя, по праву принадлежащее вам с рождения!

- Спасибо, конечно, за поддержку, но мне бы хотелось знать, кто говорит?

- Александр Позин...

- Позин? - повторила Джульетта, явно не припоминая его.

Тогда Александру пришлось самому напомнить, как он познакомился с ее мужем.

- В тот день, если мне не изменяет память, вы только готовились стать мужем и женой, и меня Сергею представила госпожа Руфь, которая по моей просьбе устраивала вечер, куда пригласила известных политиков и крупных бизнесменов...

- А, точно, что-то припоминаю. - Джульетта действительно вспомнила, как Савелий вместе с мужем ее тетки спешно ретировались, чтобы не слышать их бесконечного трепа о женских делах.

- Действительно вспомнили или делаете вид? - поинтересовался Александр.

- Нет-нет, правда вспомнила! Вы известный политолог, приехавший из Москвы.

- Может быть, и не такой уж известный, но все-таки политолог, - не без самоиронии согласился Позин. - Так что, уважаемая Джульетта, могу я поговорить с Сергеем?

Ей голос Позина был чем-то симпатичен. Но он упорно продолжал называть Савелия Сергеем. Из этого следовало, что Савелий не считал нужным перед ним раскрываться, хотя он вернул свой облик и для близких ему людей стал Савелием Говорковым. Вполне возможно, что Савелий подозревал Позина в связях с кремлевской мафией и потому не был достаточно откровенным. Именно поэтому Джульетта не стала поправлять Позина.

- Вы знаете, а Сергея нет дома: он даже не в Америке... Что ему передать, если он позвонит?

- Собственно говоря, я хотел вас с ним пригласить на концерт известного советского композитора Гурьбина, который состоится послезавтра в ресторане Толстого Марика на Брайтон-Бич. Надеюсь, вы слышали об этом композиторе?

- Честно говоря, нет.

- Думаю, его это ужасно обидело бы, поскольку он уверен, что все русскоязычные в Нью-Йорке только и делают, что распевают его песни с утра до вечера. Одно "Последнее свидание" чего стоит!

- А я не слышала, я люблю Высоцкого.

- Если Сергея нет в Нью-Йорке, то, может быть, вы хотите сходить на концерт?

- Извините, господин Позин, но я сама завтра улетаю в Никарагуа!

В ее голосе Позин уловил какую-то смутную тревогу, но, как человек интеллигентный, не стал вдаваться в расспросы.

- Очень жаль, дорогая Джульетта! Что ж, как-нибудь в другой раз!

- Да, как-нибудь... до свидания!..

- Всего доброго! Удачи вам!.. - пожелал ей Позин и положил трубку.

Позину пришлось задержаться в Америке существенно дольше, нежели он рассчитывал. В шифрограмме на его имя, подписанной Щенниковым и поступившей в миссию России при ООН в Нью-Йорке, было указание остаться в США как минимум месяца на два, с тем чтобы отслеживать реакцию деловых и политических кругов на политику Президента Буша в отношении России.

В этом была своя логика, поскольку у Позина еще с тех времен, когда он учился в США, имелось множество приятелей в разных сферах американского общества. Кроме того, в последних строках шифрограммы угадывалась еще одна причина для продления пребывания Позина за океаном. Щенников писал: "Вопрос о вашем дальнейшем трудоустройстве успешно решается", что в переводе с бюрократического языка на человеческий означало одно: "Ты пока безработный, никому не нужен и потому сиди тихо там, куда тебя послали".

Сообщение это вовсе не обеспокоило Позина, ибо ему было хорошо понятно и то двусмысленное положение, в котором пребывал и сам Щенников. А возвращаться к нему в качестве его помощника Шурику вовсе не улыбалось. О деньгах в шифрограмме речи не было, но в ближайшие дни, проверяя остаток средств на карточке, Позин обнаружил, что счет его пополнился еще полусотней тысяч долларов. Кого заставили раскошелиться, Долоновича или кого другого, Позина вовсе не волновало. В конце концов, он сам никого ни о чем не просил.

Таким образом, Шурик Позин, как обычно, совершенно не задумываясь о будущем, прекрасно проводил время, встречаясь со старыми знакомыми и заводя новых. Ему и вправду было интересно, как относятся американцы к жестким заявлениям по поводу России назначенные Бушем члены его кабинета. Люди, голосовавшие за Гора, сочувствовали России и Позину. А приверженцы республиканцев заявляли, что жесткая позиция Буша - единственно правильная и в высшей степени полезная прежде всего для самой России, погрязшей в коррупции. Кремлевское руководство под давлением администрации Буша будет вынуждено принять серьезные меры против коррупционеров, окопавшихся в высших эшелонах власти. Так, по крайней мере, полагали они.