След Бешеного

Поднявшись с колен, она еще несколько мгновений смотрела на Савушку, затем прикоснулась ладошкой к его лобику, вздохнула глубоко и вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Затем подошла к комнате Учителя, который неподвижно стоял на пороге.

— Учитель? Вы не спали? — удивилась Джулия.

— Я не сплю с того момента, когда вы пошли попрощаться с сыном. Вы уезжаете к мужу?

— Да, ему нужна моя помощь, сэнсэй! — подтвердила Джулия, нисколько не удивившись, что Учитель уже все знает.

— Хорошо, что он нашелся! За сына не беспокойтесь, с ним ничего не случится. Но вы сами будьте осторожны! Помните: не сила, но…

—… разум! — договорила она за Учителя его девиз. — Спасибо, сэнсэй! — Джулия сложила руки на груди и по восточному обычаю склонила перед Учителем голову.

— Помните все наши уроки! — напутствовал Учитель, положив ей на голову свою тяжелую мозолистую ладонь, от прикосновения которой Джулии стало так легко, словно она только что пробудилась от долгого спокойного сна.

— Спасибо, сэнсэй!

— Да пребудет с тобой разум, Гюрза!.. — прошептал он чуть слышно и благословил ее по-восточному…

Когда Джулия с Константином в Шереметьево прошли паспортный контроль и таможню, их встречал Рокотов-старший.

Он крепко прижал к себе сына, потом повернулся к его спутнице.

— То, что нашелся Савелий, я уже знаю и даже подозреваю, что ему сейчас нелегко приходится, о чем свидетельствует и ваш спешный приезд ему на помощь. — Он говорил тихо, словно сам с собой. — Но объясните мне, как вы собираетесь выйти с ним на связь?

— Я буду просто ждать его дома, — ответила Джулия, вспомнив, как Савелий наутро после свадебной ночи вручил ей ключи и сказал при этом, будто предчувствовал, что они могут ей понадобиться: «Я хочу, чтобы и у тебя были ключи от нашей московской квартиры и машины».

— Разумно, а ты, Костик? — спросил Рокотов-старший.

— А я не буду отключать свой мобильник, номер которого Савка знает, вдруг позвонит? Кроме того, мне кажется, что даже если он не позвонит Джулии и мне, то рано или поздно обязательно свяжется с Плешковым, — уверенно заявил Константин. — Должен же Савелий получить от него ответы на заданные вопросы. Ты удовлетворен, папа?

Машина остановилась перед подъездом дома Савелия.

— Квартиру-то найдешь? — спросил Михаил Никифорович Джулию.

— Зачем ей искать, когда я здесь? — упрекнул отца Константин. — Пошли, сестренка, провожу до самой двери…

Когда они поднялись на нужный этаж, Константин, заметив некоторое волнение Джулии, чтобы хоть как-то отвлечь ее от беспокойных мыслей, с улыбкой произнес:

— Зная предусмотрительность Савелия, я уверен, что холодильник у него забит битком различными банками-склянками, чтобы можно было в любой момент сварганить поесть.

Джулия подняла на него глаза и тихо сказала:

— Спасибо тебе, Костик!

— За что, боже мой?

— За… дружбу…

— Господи, все же так элементарно. — Рокотов-младший явно смутился. — Давай просто, без слов, обнимемся, — неожиданно предложил он, чтобы скрыть нахлынувшие чувства.

Они обнялись, и тут Джулия, у которой задрался рукав курточки, заметила на своем запястье «хитрые» часы, врученные Шеппардом.

— А мы с тобой забыли вернуть часы, которыми нас снабдил генерал Джеймс!

— Мне кажется, Дон специально нам их оставил: они нам здесь ой как могут пригодиться!

— Наверное, ты прав, Костик, не будем их снимать.

Войдя в пустую квартиру «и закрыв за собой дверь, Джулия почувствовала себя такой одинокой, что несколько минут стояла в прихожей, не желая проходить ни в комнату, ни на кухню. Наконец она успокоилась, повесила свою курточку на вешалку, подхватила чемодан и вошла в комнату. С противоположной от входа стены прямо на нее смотрел ее собственный портрет, а рядом, совсем как в доме ее родителей, висел портрет Савелия. Портреты были пересняты с маленьких фотокарточек, но фотограф оказался настоящим мастером и весьма профессионально сделал увеличение. Всмотревшись в голубые глаза Савелия, Джулии показалось, что они улыбаются ей.

И сразу же почувствовала, что ее унылое настроение куда-то исчезло, появилась бодрость, уверенность в себе…

XXVI. Визит старого пирата

Утратив сознание под воздействием таинственного луча, вырвавшегося из «фонарика» в руке Широши, Савелий около двух недель пребывал в совершенно непривычном для себя состоянии.

Он находился на грани яви и сна: слышал шум прибоя, пение птиц, голоса людей, но никак не мог заставить себя открыть глаза и взглянуть на мир вокруг. По-видимому, этот загадочный луч притупил все его реакции, и хотя мозг отзывался на внешние раздражители, однако потерял способность отдавать команду телу. Он слушал, когда к нему обращались и будили, для того чтобы накормить. Немедленно после приема пищи Савелий вновь впадал в полудрему, какой-то своего рода некрепкий сон, Это состояние более всего походило на то, когда человек сквозь сон сознает, что звонит телефон, но не в силах заставить себя поднять трубку.