След человеческий (сборник)

Однажды, придя в сознание, Олег вдруг припомнил освежающий вкус клюквенного киселя, какой дома варила мать.

— Мама! — простонал он, и по впалым щекам его потекли соленые, горькие слезы.

Хозяева хаты, одинокие старик и старуха, заметив, что раненый очнулся, наклонились над ним.

— Що з тобой, дитонька? — ласково спросила старуха.

— Кисельку хочется, — прошептал Олег.

— Ой, горе! Дэ ж мени взяти його? — запричитала хозяйка.

— Годи! — прервал ее дед. — От я сбигаю до сусидов, мабудь, у кого и позычу жменьку сухого вишення та еще и крохмалу.

Он оделся, пошел и раздобыл-таки горстку сушеной вишни и крахмала. Старуха заварила киселя и, как маленького, с ложки кормила раненого.

Кто они, эти добрые люди, и где этот хутор, Шлыков не знает, не помнит. Все это было словно во сне. Сознание то возвращалось к нему, то снова уводило в небытие. Раны гноились. Назревала опасность заражения крови.

Линия фронта на том участке была еще неустойчивой. В хутор снова ворвались наши. Почти умирающего, Олега самолетом отправили в стационарный госпиталь в Тамбов.

Опять в Тамбов, откуда всего месяц назад он отправлялся на фронт командиром танка.

А его родители в Москве уже получили сначала сообщение о том, что их сын, младший лейтенант Шлыков О. П., пропал без вести, а вслед за тем, — что он погиб в бою за освобождение города Харькова.

А он из тамбовского госпиталя подал им весточку: жив! Обрадовавшаяся мать, Елизавета Федоровна, выхлопотала разрешение навестить сына. Но когда ее проводили в палату, она тревожным внимательным взглядом окинула раненых и сказала:

— Моего сына здесь нет…

— Мама! — слабо вскрикнул Олег.

Мать не узнала родного сына. Исхудавшее лицо его было морщинистым, как у старика, а голова поседела. Содержание гемоглобина в крови упало до девятнадцати единиц. А это уже на грани между жизнью и смертью.

Благодаря хлопотам родных Олега Шлыкова доставили в Москву, поместили в Боткинскую больницу. Здесь сказали, что левую ногу надо немедленно ампутировать. Правую еще можно было попытаться сохранить.

— Остаться безногим? Нет, лучше уж умереть! Так думалось мне в минуты отчаянья, — признался Шлыков — Но я вспоминал батальонного комиссара Пугачева. Он говорил: «Пока у коммуниста бьется сердце, жизнь его принадлежит партий». Сердце мое еще билось…

Процесс возвращения к жизни был мучительно медленным. Лишь весной 1945 года он вышел из госпиталя. Левая нога полностью ампутирована. Правую удалось сохранить, но и она была изуродована. Фактически он вы шел из госпиталя безногим. На костылях…

А Москва уже праздновала победу над гитлеровской Германией. Вчерашние воины возвращались к мирному труду. Надо было и ему как-то определить свое место в строю живых.

В тот же год Олег Шлыков поступил учиться в Московский физико-технический институт, а через пять лет окончил его с отличием и был направлен на работу в одно из научно-исследовательских учреждений. Одновременно он продолжал учиться в аспирантуре и в 1964 году защитил диссертацию на звание кандидата технических наук. К наградам, полученным за ратные подвиги, — ордену Отечественной войны I степени и медалям, у него прибавились медали и орден за мирный труд. Есть и другие отличия. О них по скромности он умолчал, и я узнал об этом уже от других.

Счастливо сложилась и личная жизнь его. В 1949 году он познакомился со студенткой географического факультета МГУ Таней Боцмановой. Потом Татьяна Ивановна стала Шлыковой — женой и верным другом Олега Павловича. Сейчас у них есть сын Сережа. Учится уже в седьмом классе и, как отец, увлекается физикой.

Я спросил у Олега Павловича о судьбе мальчиков из 110-й школы, которые вместе с ним в 1941 году пошли добровольцами на войну.

— Из нашей школы на фронт ушли более ста человек, а вернулось меньше десятка, — с грустью ответил он. — Во дворе школы есть памятник павшим в боях за Родину. Школа — в Скатертном переулке, недалеко от Никитских ворот…

Вспомнив, что еще при первой нашей встрече под Сталинградом Олег Шлыков говорил о том, что в школе он увлекался музыкой и теннисом, я напомнил ему об этом.

— Музыку по-прежнему очень люблю и сам иногда музицирую, — Олег Павлович указал глазами на пианино. — А для тенниса уже не гожусь. Зато пристрастился к туризму. Знаете, после госпиталя я ни разу не был ни в санаториях, ни на курортах. Отпуск обычно проводим в путешествиях. Машину я вожу сам. За эти годы объехал весь юг Украины, Кавказ и Алтай. А в позапрошлом году прошел тысячу километров в лодке по Енисею. Вот думаю, съездить бы в Кемеровскую область, в родные места нашего батальонного комиссара.

— Помните его?

— Никогда не забуду!..

Вот тут и мне вспомнились слова, сказанные о Шлыкове командиром бригады Щекалом: «Сурово началась линия жизни у этого юноши».

Продолжение ее исполнено высокого мужества.

Касимовская история

1

Сухая, охристо-желтая, с багряными пятнами осень застоялась в Касимове. В садах над Окой шумно пировали ватажки дроздов-рябинников. Небо было высоким и чистым. Похолодевшая Ока наливалась густой синевой.