След человеческий (сборник)

Исходным материалом, из которого получают стеклянное волокно, является битое стекло, переплавленное в шарики величиною с лесной орех. Шарики засыпают в небольшие электроплавильные печи с повышенной температурой. На дне печи имеется платиновая лодочка с целым рядом очень узких отверстий. Когда шарики расплавятся, жидкое стекло начинает вытекать через отверстия в лодочке столь тонкими струйками, что их невозможно разглядеть простым глазом. Почти невидимые струйки скручиваются в нить, которая в пятьдесят раз тоньше человеческого волоса. Из одного стеклянного шарика вытягивается нитка длиной в 160 километров. Десятки таких ниточек снова скручиваются в одну, и получается пряжа, из которой уже на обыкновенных ткацких станках ткут стеклянное полотно. Стеклянное волокно и само по себе является ценным материалом. Его используют в качестве изоляционной прокладки в холодильниках и вагонах-рефрижераторах. Современная техника находит ему множество применений.

В конце сороковых годов в Гусь-Хрустальном открылся еще и филиал Государственного научно-исследовательского института стекла, располагающий своей производственной базой, то есть своей гутой, шлифовней и различными лабораториями. Здесь занято более тысячи сотрудников, преимущественно с высшим и средним образованием.

Однако фамильной гордостью города по-прежнему остается хрустальный завод, где также произошли огромные перемены.

От старой гуты и следа не осталось. Стекловаренные печи помещаются в новом просторном здании. И тут уже ни торф, ни дрова не нужны для этих печей. Они работают на газовом топливе. В прошлое кануло «петушиное слово» кудесников-стекловаров. Составление шихты и плавка стекла ведутся теперь на основе строго проверенной рецептуры. И не на глаз, а под контролем точных приборов. Построены специальные печи, в которых варится цветное стекло двенадцати расцветок, при этом каждая расцветка способна дать еще несколько разных тонов. Для окраски стеклянной массы здесь применяются кобальт, селен, уран и другие редкоземельные элементы. Многие процессы формовки и обработки изделий механизированы. Но эти перемены происходили не вдруг и не безболезненно, поэтому история реконструкции Гусевского хрустального завода требует более подробного изложения.

7

В начале тридцатых годов, когда с конвейеров только что пущенного завода имени Дзержинского непрерывным потоком пошло оконное стекло, ясное преимущество машинного способа выработки побудило и хрустальщиков задуматься о механизации своего производства. Оказалось возможным некоторые изделия не выдувать, как это делалось обычно, а штамповать в специальных формах, отлитых из мелкозернистого чугуна. Так стали делать, например, ходовые граненые стаканы. Процесс штамповки очень прост. В форму, отлитую в виде пустого стакана, бросают необходимую порцию расплавленного стекла и прижимают закрепленным на пружине пуансоном, определяющим внутренние стенки изделия. Под давлением жидкое стекло заполняет зазор между формой и пуансоном и сразу же застывает. Требуется одно движение, и стакан готов. Если при помощи трубки стеклодув мог сделать за смену сотню стаканов, то прессовщик за то же время сделает в двадцать раз больше, то есть две тысячи. К тому же тут не требуется большого искусства. Нажимать ручку пресса может и ученик.

Таким же способом можно штамповать рюмки, розетки, вазочки, пепельницы, чернильные приборы и многие другие изделия. Стали делать даже такие формы, которые позволяли прессовать фасонные изделия, то есть украшенные узором под алмазную грань, а самый процесс штамповки автоматизировали.

Это открыло возможность резкого повышения производства стеклянной посуды и снижения стоимости изделий. Массовый выпуск дешевой продукции стал определяющим в производственном плане завода. Были созданы сквозные поточные линии, от цеха выработки, как стали называть гуту, до цеха отделки, то есть до алмазной шлифовки, при этом отделка сводилась главным образом к зачистке неровностей и заусенцев на изделиях, вышедших из-под пресса.

Эти новшества вызывали тревогу у мастеров-стеклодувов и старых алмазчиков. Искусство погибает! — говорили они.

Особенно тяжело переживали это потомственные алмазчики Зубановы, Травкины, Лямины, Куприяновы, из поколения в поколение совершенствовавшие высокое искусство алмазной шлифовки. На хрустальном заводе с давних пор повелось, что, скажем, Зубановы старались отделывать хрусталь лучше, чем Куприяновы, Травкины — лучше, чем Лямины. Десятилетиями шло негласное соревнование фамильных приемов и способов мастерства. И хотя это соперничество было негласным, знали о нем все жители поселка и с интересом следили за тем, кто сделает лучше.

Погоня за увеличением дешевой продукции вызвала снижение производства высокосортного хрусталя. Героями дня становились не те, кто сделал лучше, а те, кто давал больше.

Дмитрий Петрович Зубанов говорил по этому поводу:

— Время алмазчиков кончилось. Скоро заменят и нас какими-нибудь автоматами…