След: Философия. История. Современность

Необходимо выделить еще одно понятие глубинной психологии — понятие архетипа. Коллективное бессознательное — не что иное, как вместилище архетипов. Архетипы — это формы психической организации мира, те общеобязательные образы, в которых мы воспринимаем мир. Существуют архетипы женщины и мужчины («анима» и «анимус»), Бога, героя, пророка, мудреца, дитяти, злого духа — и много других. На этом материале можно проследить еще раз принципиальное отличие Юнга от Фрейда. Для Фрейда символика бессознательного всегда относит к индивидуально-биографическим содержаниям психики, она есть зашифрованная манифестация ее внутренних проблем: например, образ короля или, того пуще, Бога у Фрейда всегда символизирует отца. Но у Юнга эти образы — или архетипы — не сводимы (не редуцируемы) к индивидуальному материалу, они, можно сказать, объективны, существуют сами по себе, а еще точнее — в коллективном бессознательном, в этом сверхличном психическом пространстве. Иногда проводят параллель между понятием архетипа и понятием генетического кода в современной биологии: тот и другой существуют как некий механизм наследственности, в одном случае физической, в другом психической; это, так сказать, объективная память рода. Многое у Юнга говорит в пользу такого сравнения — хотя бы вышецитированные слова о предсуществовании души в отдаленных предках, — и в то же время это сравнение нельзя проводить до конца, само слово «наследственность» несколько дезориентирует, в нем имплицитно содержится идея непосредственной передачи опыта от предков к потомкам. Понятие архетипа будет лучше объяснено, если мы вспомним кантовский априоризм. Априорный — значит доопытный или даже — организующий опыт. И вот, как у Канта априорные формы пространства и времени организуют материал чувственного опыта, а априорные формы рассудка — мышление, так у Юнга архетипы организуют психический опыт. Строго говоря, не от предков к потомкам переходят архетипы, но они рождаются с каждым человеком.

Вот определение архетипов, в котором фиксирован как раз этот их априорный характер:

Форма мира, в котором родился человек, врождена ему как виртуальный образ. Точно так же родители, жена, дети, рождение и смерть рождаются с ним — как этот образ, как психическая установка. Эти априорные категории имеют по своей природе коллективный характер: это образы родителей, жены и детей как таковых, в самом общем смысле, а не индивидуально предназначенных человеку.

Теперь мы можем понять, что такое «амплификация к мифологии» у Юнга: это расширение нашего индивидуального опыта до размеров и значения опыта коллективного, общечеловеческого, «мифического» (мифический и есть архетипический). В этом, по Юнгу, заключается цель и смысл всякой работы души, а также ее психиатрического лечения, — процесс, который Юнг назвал «индивидуацией». Не нужно смущаться словом: термин «индивидуация» у Юнга относится не к субъективной психике, а именно к этому сверхличному значению. «Индивидуация» Юнга сильно напоминает «конкретное» Гегеля — термин, как известно, обозначающий не единичное, а всеобщее. Человек индивидуализируется, когда он синтезирует в себе все возможные измерения психического, в том числе ассимилирует коллективное бессознательное; по-другому, в этом процессе приобретает самость, становится самим собой. А стать самим собой, по Юнгу, значит стать больше себя — впечатляющая перекличка с одним из основных тезисов экзистенциальной философии. Познать себя можно, только выйдя за свои пределы. Человек, который знает себя, любил повторять Юнг слова Климента Александрийского, знает и Бога. Бог же есть, повторял Юнг слова другого мудреца, Николая Кузанского, единство противоположностей; конкретная полнота, как сказал бы Гегель.

Однажды Юнг сказал, что можно было бы реставрировать содержание всех мировых религий и всей мировой мифологии, исследуя бессознательное одного-единственного человека.

Создается впечатление, что здесь Юнг порывает с реальным психологическим опытом и удаляется на некие метафизические вершины. На самом деле мы остаемся в пределах опыта, хотя и расширяем его; как говорит немецкий романтик Новалис, куда бы мы ни шли, мы идем домой. Приобщенность человека к коллективному бессознательному — одна из реальнейших, а еще точнее — самая реальная его характеристика. И напротив, человек порывает с реальностью, когда он удаляется от архетипических образов коллективного бессознательного, отождествляет себя с миром сознания, хотя бы и коллективного. Состояние такого отождествления Юнг называет «персоной», то есть «маской»; само слово указывает на неподлинность этого состояния.