След крови

— В полиции этого не знают. — Вики заставила себя расслабиться. Стиснутые зубы только вызывали болезненное стучание в виске и не производили никакого впечатления на сидевшего рядом с ней болвана — Они и не собираются что-то выяснять.

— Ладно, они должны быть привлечены, когда ты выяснишь, кто совершил убийство. Или, — ехидно продолжил он, — ты задумала устроить свой несчастный случай, который все решит сам по себе?

— Сюда, — указала Вики. — Триста двадцать один. Знак указывает, что парковка для посетителей находится вон там.

Тишина, последовавшая за ее словами, усилила возникшее между ними напряжение.

— Матерь Божья, Вики. Ты не собираешься выносить это дело в суд, не так ли?

Она уставилась на носки своих кроссовок.

— Ответь мне, черт возьми! — Селуччи ударил по тормозам и, прежде чем машина остановилась, схватил подругу за плечо, поворачивая, чтобы взглянуть ей в лицо.

— Суд? — Она высвободила плечо. Господи, временами Майк Селуччи выглядит совершеннейшим тупицей. — И что произойдет с вервольфами на суде?

— Закон…

— Им не нужен закон, Селуччи, они хотят справедливости, а если убийца предстанет перед судом, они ее не добьются. Ты знаешь не хуже меня, что жертва предстает перед судом вместе с обвиняемым. Какой шанс будет у оборотней? Если ты не белый, или беден, или, Боже упаси, родился женщиной, система видит в тебе нечто меньшее, чем человека! Как, ты думаешь, система отнесется к ним? И что за жизнь ожидает Хееркенсов после того, как их тайна будет раскрыта?

Майк не мог поверить в то, что слышит.

— Ты пытаешься убедить меня или саму себя?

— Заткнись, Селуччи!

Он определенно не понимал ее. «Его уютный маленький мир разваливается у него на глазах, и он не может с этим смириться. Но это не моя вина».

Голос Селуччи окреп и звучал уже почти так же громко, как и ее:

— Я не намерен стоять здесь и наблюдать, как ты отбрасываешь в сторону все, во что так долго верила.

— Тогда убирайся!

— Ты хочешь быть судьей и присяжными — кто же будет палачом? Или ты собираешься исполнять и эту обязанность тоже?

Они какое-то время мерили друг друга яростными взглядами, затем Вики закрыла глаза. Стук ее сердца, отдававшийся в висках, превратился в ружейные выстрелы, а по другую сторону век она видела Дональда, истекающего кровью, затем по одному начали появляться другие члены стаи, распростершиеся там, где их настигли пули; их шкуры были забрызганы кровью, и только она одна осталась скорбеть по ним. Женщина с содроганием испустила длинный вздох, затем еще один и, наконец, открыла глаза.

— Не знаю, — спокойно сказала она — Я буду делать то, что должна.

— А если это включает убийство?

— Оставь, Майк. Прошу тебя. Я же сказала, что не знаю.

Селуччи с силой провел обеими руками по волосам и отложил на время все темы, кроме одной, о которой он хотел говорить. Ему даже удалось заставить голос звучать с приемлемым спокойствием.

— Обычно ты знаешь.

— Жизнь обычно оказывалась намного проще. Кроме того, — Вики отстегнула ремень безопасности и, издав какой-то дрожащий и совершенно неубедительный смешок, открыла дверь, — я еще даже не поймала сукина сына. Давай будем думать об этом дерьме, когда оно свалится нам на головы.

Селуччи последовал за ней в дом, в котором жил Барри; беспокойство и гнев в равных пропорциях терзали его душу. «Жизнь обычно оказывалась намного проще». Естественно, с этим он спорить не мог.

— Более всего вам необходим набор хороших ножей.

— У меня они есть.

— Ха! Новые ножи. Фабричная заточка — дерьмо!

— Я заточу их сегодня днем.

— Ха! — Пожилой человек вынул из груды бумаг, в беспорядке валявшихся на кухонном столе, вскрытый конверт и нацарапал на его оборотной стороне какой-то адрес. — Сходите туда, — предложил он, передавая его своему посетителю, — это единственное место в городе, где могут прилично выполнить такую работу.

Марк Уильямс сложил клочок бумаги вдвое и положил в бумажник. Несколько вопросов, касающихся торговли мехом, привели его к этому старику. За двухчасовую лекцию он выложил полсотни долларов, учитывая, какой доход могут принести ему шкуры, он считал, что с толком потратил эти деньги.

— Хорошо. Выслушайте меня — внимательно. Мы пробежимся через все еще раз, и, если вы не станете слишком торопиться, трудности возникнуть не должны. Первый разрез проходит вдоль всей длины брюха — почти как шов, а затем…

— Проблема в том, что кроме меня таких стрелков в этих местах нет. А говоря по правде, я не так уж уверен и в том, что сам способен был совершить подобные выстрелы. По крайней мере ночью. — Барри высунул голову из спальни, где переодевался перед выходом на дежурство. — Я мало работал с оптическими прицелами.

— А что ты можешь сказать о специальном оружии и о профессионалах?

Его брови поползли вверх.

— Вы имеете в виду полицейских?

Селуччи вздохнул. По его мнению, молодые парни всегда выглядели вздорными, когда старались принять угрюмый вид.

— А вы пытаетесь убедить меня, что в Лондоне не было и никогда не сможет оказаться продажного копа?