След крови

— Поверь мне, после нападения демона я был в гораздо более скверном состоянии.

Вики слегка прикоснулась рукой к плоской поверхности живота Генри, прямо к тому месту ниже пупка, откуда начиналась линия рыжевато-золотистых волос. Движение было собственническим, но без признака явной сексуальности.

— Завтра ты поесть сможешь?

Он прикрыл ее ладонь здоровой рукой.

— Мы что-нибудь придумаем.

Женщина кивнула, вряд ли эти слова полностью ее успокоили, но, по крайней мере, она была согласна подождать. Желание, которое она ощущала, приводило Вики в смущение, и она надеялась только, что во всем виновато влияние вампира. Сверхчувствительные гормоны — последнее, чего ей сейчас не хватало.

— Знаешь, я изумляюсь, как ты умудрился прожить четыре с лишним столетия; сперва демон, теперь это, и всего за пять коротких месяцев.

— Ты можешь не верить мне, но до того, как я встретил тебя, я жил уравновешенной, скучной жизнью создателя сентиментальных любовных романов.

Ее брови поднялись, а очки соскользнули на самый кончик носа.

— Ну, — признался он, — ночная жизнь, возможно, была слегка более насыщенной, но вещи такого рода никогда со мной не случались.

— Никогда, значит?

Вампир усмехнулся, вспоминая, хотя в то время ему было вовсе не смешно. Женщина — все верно, его всегдашнее влечение к женщинам, — тоже была причиной той катастрофы.

— Ну, вряд ли когда-нибудь…

Его правое колено страшно распухло и едва выдерживало вес тела. Удачный удар тяжелым кузнечным молотом пришелся на край сустава.

Человек никогда не смог бы ходить после этого. Генри Фицрой, вампир, смог встать и бежать, но повреждение и боль не позволяли ему бежать быстрее смертного.

Он слышал собачий лай. Преследователи были уже близко.

Он должен был почувствовать западню. Услышать, или почуять, или увидеть мужчин, затаившихся в темных углах комнаты. Но он столь стремился утолить голод, забыться в объятиях очаровательной Клотильды, что ничего не заподозрил. Ему и в голову не приходило, что маленькая Клотильда, с ее прелестной улыбкой, нежными бедрами и жаркой кровью, призналась в своем грехе священнику, а тот поднял на ноги всю деревню.

Ненависть к вампиру перевесила священную тайну исповеди.

Свора собак приближалась. За ними неумолимо приближались факелы — и смерть на костре.

Если бы они не так страстно веровали в крест, они могли бы схватить его. Лишь у кузнеца хватило разума прорваться через их круг и броситься к дверям.

Белый огонь боли немилосердно сжигал его тело. Звук собственной крови громко стучал в ушах, в отчаянии Фицрой ухватился за дерево, пытаясь не упасть. Бежать дальше он не мог. Не мог он и остановиться.

«Больно. О Господи, как мне больно».

Собаки приближались.

Он не мог умереть подобным образом, после почти столетней жизни, затравленный как зверь в ночи. Ребра крепко сжимали бешено колотящееся сердце, словно уже ощущали жар огня.

Собаки уже почти наступали ему на пятки. Ночь сузилась до ощущения их лая и пронзительной боли. И все-таки он добежал до утеса.

Ему удалось миновать скалы у края воды на расстоянии не большем, чем ширина ладони. Затем мир повернулся и опрокинулся, и он чуть не утонул, прежде чем ему удалось вынырнуть. Не способный бороться с течением, он отдался его воле. К счастью, весной вода в реке стояла высоко.

Перед самым рассветом Генри удалось подтянуться и выбраться на берег, а затем втиснуться своим истерзанным телом как можно глубже в узкую, глубокую расщелину. Там было сыро и холодно, но солнце не могло туда проникнуть, и на тот момент он оказался в безопасности.

Это никогда не значило для него большее.

— Нет, сэр. Никогда мистер Фицрой не доставлял нам никаких неприятностей. — Грег расправил плечи и посмотрел в глаза полицейскому. — Он образцовый постоялец.

— Никаких шумных вечеринок? — настаивал Селуччи. — Жалоб от соседей?

— Нет, сэр. Вообще ничего такого. Мистер Фицрой — на редкость спокойный джентльмен.

— Он что, вообще ни с кем не встречается?

— Нет, у него бывают посетители, сэр. — Уши охранника заполыхали. — Есть одна молодая женщина…

— Высокая, коротко стриженные светлые волосы, очки? Слегка за тридцать?

Грег от удивления слегка моргнул.

— Верно, сэр.

— Мы знаем ее. Продолжайте.

— Ну, ходит к нему еще один мальчик, лет около двадцати. Не слишком ухоженный, смахивает на шпану. Совсем не похож на такого, с кем бы мог встречаться мистер Фицрой.

Присутствие мальчика не вызвало особого удивления. Оно лишь добавило еще одну составляющую часть к загадке, приблизив ее на один шаг к полному разрешению.

— Это все?

— Вся его компания, сэр, но…

Селуччи цепко ухватился за это колебание.

— Но что?

Ну, только то, что вы никогда не увидите мистера Фицроя в дневное время, сэр. А когда вы задаете ему вопросы о его прошлом..