След крови. Шесть историй о Бошелене и Корбале Броше

Эмансипор увидел, как из ведущего в трюм люка вышел Корбал Брош, держа что-то под мышкой, — не стоило даже гадать, что это могло быть. Мгновение спустя за ним последовали четверо матросов, чуть ли ни рыдавших от счастья, а затем появился Бошелен, не столь крепко державшийся на ногах, как обычно.

Небо на востоке светлело, готовое окрасить море в кроваво-красный цвет, — но не слишком ли поздно?

За его спиной послышался хриплый смех, затем голос:

— Мама сделала все, что требовалось. Нам ничто больше не угрожает, девочка моя. Мы в полной безопасности!

Эмансипор Риз оглянулся через плечо и вздохнул.

«Вот ведь дуры набитые».

Застонав, он в последний раз посмотрел на Бену-младшую, а затем выбрался из «вороньего гнезда» и начал спускаться.

Лишь ненадолго вновь появившись на палубе, Корбал Брош спустился обратно в трюм. Вскоре он опять показался оттуда, постанывая под весом массивного и бесформенного, похожего на пузырь создания, усеянного обвисшими крысиными хвостами и скорбно поджатыми крошечными когтистыми лапками, а также сотнями мутных сморщенных черных глазенок, не замечавших небольшой толпы матросов, которые зачарованно наблюдали, как евнух несет его на переднюю палубу.

Оказавшись там, он отцепил абордажный крюк, проверил узлы с обоих концов, а затем, присев, насадил на крюк мясистую массу, после чего со стоном выпрямился и зашвырнул крюк за борт. Послышался громкий плеск, и трос начал разматываться.

Стоя неподалеку, в стороне от команды и капитана Сатер, которая наблюдала за происходящим с отвисшей челюстью, пуская струйку слюны, Эмансипор Риз хмуро взглянул на своего хозяина:

— Гм… ловить на такую наживку…

Коротко кивнув, Бошелен хлопнул слугу по плечу, заставив Эмансипора поморщиться — дружеский удар пришелся как раз на синяк, — и сказал:

— Полагаете, Риз, что даже обезумевший в брачный сезон дхэнраби прошел бы мимо столь лакомого кусочка?

Эмансипор покачал головой.

Бошелен улыбнулся:

— Какое-то время мы будем идти на буксире, чтобы ускорить наше путешествие. Думаю, чем скорее мы покинем мутные воды Несмеяни, тем лучше. Вы со мной согласны?

— Да, хозяин. Вот только мудрено угадать, куда может завести нас этот дхэнраби.

— О, это мы как раз-таки знаем со всей определенностью. В места их брачных игрищ.

— Гм…

— Стойте поближе к носу, Риз. И держите наготове нож.

— Нож? Но зачем?

— Ясное дело зачем. — Бошелен вновь с силой хлопнул его по тому же плечу. — Чтобы в нужный момент перерезать трос.

Прищурившись. Эмансипор увидел, что натянутый трос резко уходит под углом в воду.

— Может, сделать это прямо сейчас, хозяин?

— Не говорите глупостей, Риз. Думаю, мне стоит спуститься позавтракать. Если, конечно, кок не возражает.

— Он не возражает. Можете не сомневаться, хозяин.

— Вот и отлично.

Открыв единственный оставшийся глаз, Густ Хабб обнаружил, что смотрит в лицо Хека Урса.

— Ага, очнулся? — улыбнулся тот. — Хорошо. Давай помогу сесть. Ты потерял больше ведра крови, тебе нужно поесть, и кок приготовил жратву специально для тебя, дружище. Ушей нет, носа тоже, половины ступни не хватает, кости переломаны — хреново же тебе пришлось.

— Неужто больше ведра?

— Ага, Густ, я сам видел.

Хек Урс влил ложку какого-то варева в рот Густу Хаббу.

Тот поперхнулся, сдерживая рвотный рефлекс, глотнул, потом глотнул еще раз и наконец перевел дух.

Хек Урс одобрительно кивнул и осведомился:

— Ну что, полегчало?

— Угу. Наш кок — поэт, Хек, настоящий поэт.

— Это точно, дружище. Это точно.

Рассеянные, даже разбросанные, будто какой-то мусор, души обнаружили, что они вновь заточены внутри вбитых в дерево железных гвоздей.

— Я же говорил, торговое предприятие было бы лучше, — сказал мастер Балтро.

— Я не готов уйти в забытье, о нет, — прошипел Вивисет. — Как только я вновь сбегу…

— Никуда ты не сбежишь, — вмешался голос, который (не считая голоса жорлига, которого они наслушались уже достаточно, спасибо) не принадлежал ни одному из гвоздей. — В Красную дорогу теперь вливаются мертвые течения. Мы лишились нашего шанса. Навсегда.

— Да кто ты, в конце концов, такой, во имя Худа? — спросила ведьма Дерьюга.

— Я и сам хотел бы это знать.

— Что ж, тогда убирайся, — сказала Дерьюга. — Нам такие не по нраву.

— Торговое предприятие…

— Кто-то кусает мою селезенку! — завопил господин Хум-младший.

В поцарапанной хрустальной линзе неровно покачивался на волнах одинокий «Солнечный локон». Стоявший на носу «Безрассудного мстителя» рослый мужчина медленно опустил подзорную трубу. Повернувшись, он взглянул на одиннадцать своих братьев и двух сестер, среди которых все были выше среднего роста и обладали внушительной мускулатурой — включая женщин, — и улыбнулся:

— Благословенные мои сородичи, они у нас в руках.