След крови

На этот раз он был серьезен. Он хотел забрать ребенка и был настроен решительно. У нее оставался только один выход.

— Ты не оставляешь мне выбора. Всегда поступаешь по-твоему. Я поеду туда, куда едет мой сын… И ты не сможешь помешать мне, даже если захочешь.

Антон улыбнулся и чуть отпустил ее колени.

— Узнаю свою девочку. Сейчас мы поедем к Юрию, поживем пока там. Он достанет для Саши новый паспорт, но это недешевое удовольствие, вдобавок потребуется определенное время. Поэтому мы поедем туда и будем ждать новый паспорт. Но предупреждаю, Юра очень зол на тебя. Он считает, что тебя следует проучить. — Антон покачал головой и рассмеялся. — Младший брат учит меня, как обращаться с моей же женщиной. Смешно, правда?

Рэчел словно током ударило.

— Я отказываюсь даже на пушечный выстрел приближаться к твоему брату. И Сашу ты туда не заберешь. Ты слышишь меня?

— Мы должны поехать туда, Рэчел. Поскольку у тебя нет Сашиного паспорта, другого выхода нам не остается.

— Послушай. Не нужно никуда ехать. Мы можем вполне легально получить для Саши паспорт. Это не займет много времени.

— Ничего не выйдет, крошка. Мы поедем к Юрию.

Он взглянул на нее, и в его взгляде было что-то новое. Она не могла понять, что именно, но раньше она этого не видела. Рэчел остолбенела.

Она кивнула.

— Ладно, поедем к Юрию.

Они обменялись взглядами, и на миг он отвел глаза. Это лишь подкрепило ее холодную решимость. Он внезапно отпустил ее и направился на кухню. От ужаса, злости, ненависти и отвращения она похолодела.

— Ты собирайся, а я что-нибудь выпью! — крикнул он через плечо. — Я видел на полке бутылочку отличного виски.

Мысли роились в голове, глаза остановились на беспорядке, который царил теперь на старом кофейном столике ее отца, на всех этих раздавленных банках пива, на купленной в комиссионке омерзительной граненой пепельнице, до краги наполненной ее собственными вонючими окурками. Она вспомнила, какая эта пепельница тяжелая: она всю дорогу домой, пока несла ее в полиэтиленовом пакете, ругалась. Чуть руки не оторвались от такой тяжести.

Она минуту смотрела на пепельницу, потом вскочила с дивана и обеими руками схватила ее. Когда она подбежала к Антону, тот обернулся и успел ухватиться за край пепельницы, которую она обрушила ему на голову. Несмотря на быстроту происходящего, Рэчел казалось, что она действовала медленно, как в тумане. И удивилась собственной недюжинной силе и решимости.

Пепел и окурки разлетелись в стороны. Антон, застыв от изумления, секунду смотрел на нее. Похоже, ее смелость удивила его. Он бросился на Рэчел с кулаками, но она увернулась, и он лишь зацепил ее плечо.

Антон пару раз тряхнул головой, как будто приходя в себя, и правой рукой потянулся к виску, где из открытой раны сочилась кровь. Этого оказалось достаточно, чтобы Рэчел снова замахнулась пепельницей и бросилась на него. Антон уставился на нее ошеломленными, недоверчивыми глазами. Первый удар он еще мог объяснить — она уже не раз набрасывалась на него, — но этот… Должно быть, он прочел в ее глазах непоколебимую решимость. Рэчел не испугалась, она и не думала отступать. Она пришла по его душу.

Одной рукой он попытался закрыть лицо, а вторую вытянул, стараясь ее оттолкнуть. Вдруг от пепельницы откололся острый кусок стекла, который оставил на его лбу глубокие порезы и сломал нос. Антон страшно закричал, глаза его закатились, и он упал на пол. Его лицо было залито кровью. Пока он не успел опомниться, Рэчел схватила пепельницу и снова ударила его по лицу. Зубы посыпались, словно фарфоровые.

Несколько мгновений он еще цеплялся за ее руки, пытаясь остановить, но она оттолкнула его и еще раз ударила пепельницей в лоб. Раздался специфический звук, как будто под ударом топора треснуло мокрое дерево. Антон выгнулся и забился в конвульсиях.

Может, он вот-вот отдаст богу душу, но Рэчел не была в этом уверена. Знала она лишь одно:.назад пути нет! Она отвела глаза, продолжая наносить удары. Острые осколки стекла снова и снова дробили его лицо.

За все это время из комнаты Саши не раздалось ни звука. Она не решилась подняться наверх и посмотреть, как он там. Она была на грани истерики — взъерошенная, перепачканная кровью, жадно хватающая ртом воздух. Она сходила с ума от мысли, что ей надо каким-то образом избавиться от трупа, пока сын не спустился вниз. Рэчел охватила дрожь, но она не теряла присутствия духа. Она где-то слышала, что перед лицом внезапной опасности у людей откуда-то берутся нечеловеческие силы — они поднимают машины, чтобы освободить детей, или выносят из горящего здания потерявших сознание пострадавших.