След крови

Она свернула налево на автостраду 30. Погода стояла сказочная, поэтому Мадлен остановилась на придорожной площадке для автомобилей, сложила крышу старенького «меркьюри» Невилла, обмотала голову шелковым шарфом и надела большие солнцезащитные очки, купленные еще в прошлом сезоне. На обочинах дороги виднелись весенние цветы, а на ветках дубов и берез зеленели молодые листочки. На заднем сиденье ее автомобиля лежал букет еще не распустившихся тюльпанов, сумка с двумя бутылками розового испанского вина, большой пакет с настоящими фисташками, кусок копченого лосося и коробка дорогих бельгийских шоколадных конфет из «Маркс энд Спенсер». Как еще подкупить грозного и ревнивого Ангуса? Несмотря на сложное отношение к бой-френду Джона, она поняла, что просто жаждет провести день вдали от города. Ей крайне необходимо было время и место, чтобы подумать, стоит ли предпринимать дальнейшие шаги В отношении Рэчел. Мадлен не теряла надежды, что Ангус позволит им с Джоном поговорить с глазу на глаз.

Джон приобрел эту развалюху пять лет назад — больше из желания заполучить хобби, которое удерживало бы его вдали от города, чтобы по выходным заниматься чем-нибудь дельным, а не шляться по антикварным лавкам и не скупать вещи, для которых уже не находилось места. Кстати, и сам этот загородный дом — после реставрации — должен был стать вместилищем его сокровищ. Планировщики выпили из него немало крови, но в конечном итоге Джону удалось воссоздать из развалюхи живописный домик, каким тот был два столетия назад. Вспоминая об этом, Мадлен вновь ощутила боль разочарования. В то время ни у нее, ни у Джона никого не было, поэтому Джон предложил: как только строители уберут последнюю бетономешалку, отметим здесь новоселье. В первый же вечер, выпив слишком много шампанского, они расчувствовались и стали жаловаться друг другу, что у них нег детей. Тогда у Мадлен была отличная возможность рассказать о дочери, но у нее язык не повернулся. Когда они откупорили четвертую бутылку, в их мозгу уже созрел сумасшедший план — завести ребенка вместе. Они искренне любили друг друга, и в пьяном угаре на самом деле поверили в эту сума сбродную идею. Она была настолько пьяна, что начисто забыла о своем бесплодии (а ведь ее предупреждали несколько врачей и кубинская знахарка). Они геройски стали воплощать задуманное в жизнь, но необходимое соитие так и не было доведено до конца. А на следующее утро рыдающий Джон сказал ей, что все бессмысленно. Ему не нравятся женщины, и он боится, что в конце концов она его возненавидит за неспособность стать настоящим мужем. Хотя Мадлен признавала, что сама идея была бессмысленной, а цель явно недостижимой, она, тем не менее, очень переживала. В ее сердце затеплилась было надежда — и тут же угасла.

Она ехала еще добрых полчаса, прежде чем повернуть налево, направляясь уже на юг, в центр Дартмура. С того памятного вечера она бывала в этом загородном доме с десяток раз, поэтому приблизительно знала дорогу. Как бы там ни было, ее машина была оборудована навигатором — рождественский подарок от Гордона. Низкий чарующий мужской голос, называющий себя Брэдом, вел ее к месту назначения, пока проселочные дороги не стали совсем глухими, — тогда Брэд признал свое поражение.

Дом находился в самом сердце Дартмура — вероятно, самом отдаленном месте, какое только можно найти в юго-западной Англии, в десятке километров по едва заметной тропе от пустынной проселочной дороги. Тропу размыло недавними дождями, и она была вся в ухабах. Мадлен морщилась, когда слышала, как и без того разбитое днище «меркьюри» чиркает о дорогу. Тропа казалась бесконечной, лишь однажды встретилась развилка. По обеим сторонам — заброшенные луга, которые, вероятно, раньше были полями. Когда Мадлен поднялась выше на плато, пейзаж снова изменился: стал еще более унылым и менее зеленым. Издали болота выглядели неприветливыми, даже угрожающими. Мадлен изумилась, как в густонаселенной стране может существовать такая глухомань. В детстве она нигде не могла найти уединения, кроме как на заднем дворе своего дома. Крошечный остров, где она родилась, хотя и был покрыт буйной растительностью, едва ли мог похвастать такой первозданной природой, разве что мангровыми заводями и Атлантическим океаном с одной стороны и Мексиканским заливом — с другой.