След на весеннем снегу

– Да знамо какие. Один – Игорек Дементьев. Чего ты его в машине морозишь, в дом не приглашаешь? А второй – архитектор этот новомодный. Вот, скажу я тебе, девка, не нравится он мне.

– Игорь меня охраняет и в дом заходить наотрез отказывается, – сказала Мила, словно оправдываясь. – Вот пирога я ему вашего отнесу кусочек. Такой вкуснятиной грех не делиться.

– И то правда, – согласилась старушка, пропустив мимо ушей объяснения Милы.

– А Савелий Гранатов вчера у меня в гостях был. Вместе с директором фанерного комбината и моей школьной подружкой. Только он тоже мне никакой не кавалер, а просто знакомый. А почему он вам не нравится?

– Да потому, что как он в город приехал, так тут и начало происходить черт знает что. – Старушка сердито поджала тонкие губы. – До него никаких злодейств не было, а как появился, так и нате вам.

– Да ну, тетя Стеша, – Мила рассмеялась, – если так рассуждать, то и в конце лета все неприятности, которые произошли вокруг убийства Вики Угловской и поисков колокола и иконы, были связаны с тем, что мы с мамой в Малодвинск приехали. Или Погодин. Но это ведь не так. Простое стечение обстоятельств, не больше. И с Савелием та же история.

– Та же, да не та, – теперь соседка говорила сердито. – Ты сама-то вслушайся, что говоришь. Конечно, что Варлаама нашли и Одигитрию в храм вернули, то Андрея заслуга. Если бы не он, так и не догадался бы никто, где сокровища земли малодвинской зарыты. Твоему архитектору такое и не снилось, вот что я тебе скажу.

– Да он не мой, – уныло сказала Мила.

– А не твой, так и нечего кукситься. Ты вон послушай лучше, что я тебе расскажу. Полиция-то Антошку арестовала. В убийстве Сереги подозревают. Говорят, что это он – тот лихоимец, который Серегу жизни лишил. Но я так не верю. Вот те крест, не верю. То, что он с Калиной хороводился, так могло быть. У них со школы шуры-муры водились, это весь город знал. Но уж чтобы мужа ее жизни лишить, так не такой Антошка человек.

Мила слушала внимательно, хотя ничего не понимала.

– Кого арестовали-то, тетя Стеша? – спросила она. – У кого с Калиной шуры-муры?

– Так у Антона Кедровского, – соседка всплеснула руками, словно поражаясь Милиной бестолковости. – Они с Калинкой-то в одном классе учились. Со средней школы выходили рука за руку. Весь город знал, что они пожениться собираются. Но пока Антошка в армии служил, Калинка за Серегу замуж выскочила. За Троекурова, значит. Никто не удивился. Что Антон? Голытьба с пьющей матерью и двумя двойняшками, которых еще на ноги поднять надо. И у Калины та же история. А Серега бизнесмен, и дом у него, и машину он Калинке на свадьбу подарил, и младших ей растить помогал, что правда, то правда. Человек был дряной, но не скупердяй. И слово свое держал. Когда Калину замуж звал, обещал, что с братьями поможет. И помог. Не обманул.

Мила чувствовала, что запутывается все больше.

– Калина Троекурова из неблагополучной семьи? – зачем-то уточнила она.

– Да. Мать у нее совсем никчемная была. Пила так, что себя не помнила. Любовников все время меняла. Точнее сказать, собутыльников. А от них дети разве чего хорошее увидят. Один так совсем зверь был. Детей бил смертным боем. Калинку в окно выбросил с третьего этажа. Ей тогда лет семь было, не больше. Она и с Антоном-то сдружилась, потому что он в такой же ситуации находился. Они как два зверька были, вечно голодные и холодные. Никто в городе Калину не осуждал, когда она хвостом в Серегину сторону вильнула. Кто ж откажется, когда тебе предлагают богатую жизнь и вдоволь братьев накормить? Мать-то у нее к тому времени померла. Очередной хахаль паленку принес, оба и отравились в одночасье. Вот и суди. Калине восемнадцать лет, у нее на руках двое младших братьев, а больше никого, и Антон в армии. Ей даже опеку не давали оформить, потому что дохода у нее никакого не было. Естественно, замужество единственно разумный выход…

– А Антон что же, простил? – спросила Мила, у которой от жалости сдавило горло. Не могут люди жить в таких условиях, не должны.

– Так, конечно, простил. Когда любишь, всегда прощаешь.

– Я не простила, – тихо сказала Мила, – не смогла.

– Значит, не любила, – отрезала тетя Стеша. – А Антон Калину любил, поэтому все понял. Когда из армии вернулся, душу ей рвать не стал. Чужая жена, она и есть чужая жена. А к чужому руки протягивать не след. В общем, много лет между ними ничего не было. А где-то с полгода назад стали их опять вместе видеть. Серега-то гулять давно начал. Он своих любовниц от жены и не скрывал. Куда ей деваться было, когда у нее двое младших на руках? Серега ее, считай, купил, облагодетельствовал и был уверен, что она ему ноги целовать должна и терпеть все, что он вытворяет.

– А почему Антона арестовали? – спросила Мила. – Он-то тут при чем?

– Так говорят, что это он Сереге отомстил за то, что тот над женой издевался. Изменял ей, бросить хотел.

– Так Антону-то это только на руку, – задумчиво сказала Мила. – Троекуров бы с женой развелся, и он бы смог на любимой жениться. Убивать-то зачем?