След на золотом песке

Чего еще всегда придерживался Нерон в подборе кадров – так это чтобы человек, которого он брал, не был тупым костоломом, чтобы у него еще и котелок варил. Сидящий напротив борец как раз обладал такими качествами.

– Я ему, кстати, намекнул на это, – добавил он. – Сказал, что если собирается исчезнуть, то запросто объявим официальный розыск.

– Это ты хорошо сделал, – удовлетворенно кивнул Нерон. – Надо узнать, где он его купил. У кого. Найдите снабженца, потрясите его как следует. Пусть поделится информацией.

– Как только что-нибудь выясним, сразу же дам вам знать.

– Давайте, шевелитесь, шеф постоянно требует бабки, говорит, что мы не оправдываем его надежды. Шума и жалоб много, а толку мало.

Шефом Нерон называл мэра, он постоянно напоминал своей бригаде, что они работают не столько на него, сколько на мэра и что их благополучие зависит в первую очередь от количества денег, добытых на прихоти мэра. То, что солидная часть денег оседает у него в кармане, Нерон, естественно, умалчивал. Главное, вдалбливал он им, все они в команде мэра. Все, что делается – на благо мэра. Мэр заказывает, мэр прикрывает. Он их благодетель, работодатель, крыша от всех опасностей. И если в будущем ситуация вдруг резко изменится, сам Нерон будет в стороне, в тени, на переднем плане все время будет имя мэра. Недаром же Нерон любил консультироваться с теми, кто основательно изучал психологию.

* * *

На новом месте, это знает всякий, спится или хорошо, или не спится совсем. Ни Кочеткову, ни Малышу не спалось. Оба лежали в своих комнатах, делая вид, что спят, чутко прислушиваясь к тому, что делалось вокруг. Окна были открыты настежь, в избе было жарко, снаружи тонко пищали армады комаров, но и Кочетков и Малыш решили лучше терпеть их писк, чем духоту. В комнаты комары не проникали – окна были заделаны противокомариными сетками.

Ни Малыш, ни Кочетков не могли быть уверены на все сто процентов в том, что место, куда забросили их обстоятельства, гарантирует им полную безопасность. Но если последний не спал, так как привык к тому, что вокруг него постоянно пасется личная охрана, то Малыш, привыкший за последние месяцы к постоянной роли дичи, которую вот-вот настигнут охотничьи псы, не спал от того, что впервые за столько дней не надо было опасаться выстрела в спину. Именно в такие минуты, когда не надо было напрягаться в ожидании нападения, он мог позволить себе хоть немного проанализировать все, что с ним произошло.

«Черт, сколько же мне придется в этой дыре отсиживаться? – с тоской думал Кочетков. Мучительно хотелось курить. – Надо что-то самому предпринять, подтолкнуть события таким образом, чтобы там, в городе, вспомнили обо мне, как о спасительной соломинке. Мне нужна информация о том, что там происходит, но надо дождаться звонка Антона, самому пока не светиться. Если меня ищут, могут вычислить, откуда звонок. Ведь и Антон может быть под колпаком, если дознались, что он на меня работал. А вот кому из старых дружков позвонить в столицу, чтобы перетянуть на свою сторону? Не надо было мне тогда горячиться. Мог бы спокойно отказаться от этого места, дали бы другой кусок. Может, не такой жирный, но мне бы хватило».

– Хрен вам! – прошептал он. – Я этот город создавал, я убрал из него всех, кто не хотел жить по закону, я навел в нем порядок! Я создал такую обстановку, что бабки можно было качать, не напрягаясь. И оставаться вполне уважаемой в глазах обывателя личностью. Так что я не отдам вам просто так этот город!

Малыш тихо соскользнул с кровати, не выдержав испытания мягким матрасом, тяжелым, нелетним, одеялом, огромной пуховой подушкой. Прислушиваясь, попытался определить, спит его сосед или нет. Ничего не услышав, по-кошачьи мягким неслышным шагом двинулся к выходу. В полумраке он видел отлично, захотелось оказаться на открытом пространстве, комаров он не боялся. Еще маленьким, странствуя с отцом из одного сибирского городка в другой с передвижным цирком, он подружился со старым китайцем-фокусником, который и научил его заветным словам, произнеся которые можно не опасаться этих маленьких кровопийц.

– Ты просто произнеси их и все, больше они не будут к тебе приставать, – говорил китаец с акцентом, так и не научившись за долгие годы скитаний по Сибири говорить чисто по-русски.

Слова были на китайском языке. И Малыш помнил, с каким благоговением он вечерами произносил их и как сразу же после этого комары, хоть и продолжали кружить над ним, переставали садиться на открытые участки тела и вонзать в него свои хоботки.

Кочетков вдруг увидел, как в проеме открытой двери промелькнул силуэт. Его сосед двигался совершенно бесшумно, даже деревянный пол не скрипнул под его ногами. Рука Кочеткова скользнула под подушку, нащупала там ребристую рукоять пистолета. Ощущение прохладного металла сразу успокоило его.