След огненной жизни. Мессенские войны

Так же, как всегда, юноши и взрослые спартанцы проводили свои дни в гимнасиях, соревновались в беге, в прыжках, в борьбе, в метании копья. Иногда отправлялись на охоту в ущелья Тайгета. Или под вечер, скрываясь и таясь в зарослях камыша и маквиса, шли на другую охоту. С короткими мечами, спрятанными в складках плаща, рыскали по полям, где работали илоты, и, выслеживая самых сильных и красивых людей, тайком убивали их. Видно, и это предусмотрел Ликург: сильные рабы могут стать опасными для своих поработителей!

Казалось, жизнь идет, как всегда. Но это были странные дни, полные затаенной веселой тревоги. Молодые спартанцы ходили с блеском в глазах. Юноши догадывались, о чем сговариваются их цари и старейшины, что готовят. Они нетерпеливо поглядывали на акрополь своего разбросанного среди холмистых садов города. Они ждали, когда там произнесут слово, которое должны произнести. Ждали, когда наступит час и они, проверив оружие, займутся своей внешностью. Особенно волосами. Волосы у них были длинные, надо их расчесать, уложить на голове, украсить. Потому что Ликург говорил: хорошо расчесанные волосы красивых делают еще прекраснее, а безобразных — страшнее для врага.

Молодые спартанцы ждали войны, хотели войны. Походная жизнь влекла их, как отдых. В походе не нужно будет так трудно, так непрерывно тренироваться, бить своих и получать от своих синяки. А наоборот, надо будет защищать друг друга. И, защищая своих, бить и убивать врага, давая полную волю своей силе, ловкости, своему тренированному телу, своей жестокости, которую в них воспитывали с детства.

И вот час настал. Слово, которого нетерпеливо ожидала Спарта, сказано. Война!

«Войско выстраивалось в боевой порядок, — рассказывает древний писатель Плутарх о спартанцах. — Царь на глазах противника приносил в жертву богам козу. Подавал знак всем украсить головы венками. Под свист флейт, под звуки песни воины трогались с места. Они шли на врага спокойные и радостные, твердо держа равнение, не испытывая никакого страха».

Так было всегда. Но не так было теперь.

Спартанское войско выстроилось быстро, ощетинилось копьями. Воины сомкнули щиты. Но не было ни песен, ни флейт, ни жертвы, которую перед лицом противника обычно приносили спартанские цари. На этот раз! собирались в поход украдкой, тайно, без объявления войны. И не только не послали сказать мессенцам, что союз их разорвав, но еще и выставили сторожевые отряды для того, чтобы никто в Мессении не проведал о том, что здесь готовится.

Так вступила Спарта, презрев старые обычаи отцов, на путь обмана и вероломства.

Ночью, под сиянием чистых звезд, когда лишь безудержный стрекот цикад заполняет долину, спартанское войско давало клятву:

— …Не возвратимся домой, пока не завоюем Мессению. Если даже война будет очень долгой, не возвратимся, пока не завоюем Мессению. Если нам предстоят тяжкие военные бедствия, не повернем назад и не возвратимся домой, пока не завоюем Мессению. Клянемся!

Во главе войска встал Алкамен, сын убитого царя Телекла. Полководец дал знак, и фаланги двинулись в Мессению. Шли молча, ни возгласа, ни бряцания меча, только мерное шарканье грубых сандалий, шум от тяжелой поступи, какой ходит горе, разрушение и смерть.

До утра было недалеко. Но еще мерцали и переливались теплые южные звезды, еще лунно светились мокрые от росы травы и деревья, и отсвет сверкающего неба лежал на черепице храмов и на гребне каменной городской стены. Ни сторожей, ни охраны. Городок спал беззаботно и беззащитно, раскинув по холму свои крутые узкие улицы, полные мирной тишины.

И никто не слышал, как вошли в город враги. Внезапно в Амфее, где только что бродили веселые нимфы и добрые сны, послышались крики ужаса и отчаяния. Стоны и плач сразу заполнили весь город. Спартанцы умело и расторопно работали мечами и копьями. Они врывались в незапертые дома, убивали сонных людей прямо в постелях. Тех, кто успел вырваться и выбежать из дома, убивали на улицах.

Люди толпами бежали в храмы, под защиту богов. Боги были сильны в Элладе: нельзя было убивать человека, припавшего к жертвеннику или к ногам божества. Нельзя было оскорбить бога и тем нарушить непреложный закон эллинской земли.

Но для спартанцев теперь уже не было никаких законов, кроме закона силы и жестокости. Они ворвались в храмы, как в простые дома, и перебили всех, кто надеялся найти там защиту. К утру в городе ни одного мессенца не осталось в живых. Бога их не защитили. Очень немногим удалось бежать из Амфеи. И те, кто успел бежать, всполошили Мессению. Страшная весть обогнала их в пути и очень скоро достигла ворот Стениклара.

Спартанцы захватили Амфею. Войска вернулись в Спарту. В городке остался военный гарнизон. Спартанцы наглухо закрыли ворота Амфеи, твердо решив не отдавать его мессенцам. Амфея была удобна для ведения дальнейшей войны: она стояла высоко, в ней было много источников чистой воды и стены ее были крепки.

Это случилось в VIII веке до нашей эры, во втором году девятой Олимпиады, когда одержал победу Ксенодок и тем прославил Мессению. Ксенодок был мессенянин.