След пираньи

— У нас это в старые времена называлось немного иначе, — сказал Мазур, поднимая к глазам бинокль. — Но сейчас и фермы появились… Ага. Ручаться можно, все это как раз и принадлежит этакому новоявленному фермеру, такой вид, словно он совсем недавно сюда перебрался и начал обустраиваться. Шест для антенны совсем новый, а ворота того и гляди упадут… Да и половина сараев без крыш. Хочешь посмотреть?

— Нет. Лучше пойдем туда.

— Погоди…

Сколько он ни всматривался, признаков жизни не уловил— никто не появлялся во дворе, даже собаки не видно и не слышно. Впрочем, сегодня воскресенье… нет, какое дело деревне до красных чисел? А впрочем… Картошка убрана, могли и в гости к кому-то уехать…

— Пошли, — сказал он.

Чуть ли не половину расстояния пришлось преодолевать по полю — по влажноватой, рассыпчатой земле, где высокие ботинки вязли чуть ли не по щиколотку и моментально украсились полупудом грязи. Потом началась стежка, плотная, утоптанная, делившая поле примерно пополам и мимо хутора уходившая куда-то в березняк.

На ходу Мазур достал из внутреннего кармана удостоверение, сдул невидимые пылинки, раскрыл, полюбовался собственной физиономией в пехотном мундире с полковничьими погонами. Три печати, золотой двуглавый орел на обложке, золотое тиснение… Полковник Сташук Виктор Степанович, начальник шестого отдела Западно-Сибирского управления федерального комитета охраны и профилактики предприятий атомной энергетики. Разрешено ношение оружия, автомат номер… пистолет номер… Внутрь вложено вчетверо сложенное командировочное предписание, выданное тем же комитетом, сроком на два месяца.

Удостоверение выглядело крайне представительно и авантажно. Одна загвоздка: федерального комитета с таким названием попросту не существовало в природе — но документ был рассчитан не на всезнающих контрразведчиков, а на обитателей глухой провинции, вряд ли способных без запинки перечислить все нововведенные департаменты, комитеты и прочие префектуры. Тут и горожане, пожалуй, запутаются, чего стоила одна череда переименований и реорганизаций КГБ, когда не успевали менять вывески, а чекисты не всегда и знали, придя поутру в родимую контору, как она нынче зовется…

Глаголев почерпнул эту идею из суперзакрытых архивов, без зазрения совести повторив британскую наработку, касавшуюся знаменитой в узких кругах операции «Феникс». В чем она там заключалась, Мазур точно не помнил, не в ней суть.

Суть в том, что за несколько месяцев до начала операции «Оверлорд» британский разведчик появился во Франции с безупречными по исполнению документами сотрудника одного из рефератов РСХА — главного управления имперской безопасности. Реферат этот действовал на Востоке, в Польше и России, и лощеный субъект в черном мундире пребывал в Париже в качестве уполномоченного — как-никак во Франции хватало воинских подразделений и строительных бригад, целиком состоящих из славян, необходима координация и все такое прочее…

Реферата этого в составе РСХА никогда не существовало. Однако британская разведка действовала умнее, чем может показаться на первый взгляд. Во-первых, немецкие бюрократические структуры были столь запутанными и громоздкими, что в них путались сами тевтоны. Во-вторых, сотруднику несуществующего отдела не грозит опасность столкнуться с «сослуживцами» и «коллегами». В-третьих, что важнее всего, эти документы позволяли наплевать на периодические изменения реальных удостоверений, на внесение в них все новых «секреток». И никакого парадокса здесь нет. После очередных изысков на ниве безопасности по заинтересованным учреждениям с немецкой педантичностью рассылаются циркуляры, мгновенно доходящие до оперативников всех и всяческих контор. Что-то вроде: «Для корочек первого отдела условный знак вместо точки с запятой посреди фразы отныне заменяется на восклицательный знак, в удостоверениях второго отдела добавляется лишняя точка, для третьего отдела…» И так далее. Но если, скажем, двадцатого отдела не существует, никому и в голову не придет сообщать циркулярно об отсутствии такового. И уж тем более вносить изменения в несуществующие удостоверения…

Одним словом, месяца два британец работал, словно под шапкой-невидимкой, благополучно проходя все и всяческие проверки. И провалился по пресловутой непредвиденной случайности, от которой никто не гарантирован: на Гитлера устроили покушение его же собственные генералы, грянул особый режим и новые строгости, проверяли абсолютно всех, не глядя в документы…

— Эге-гей, хозяева! — громко крикнул Мазур, входя в ворота — хуторяне могли и испугаться камуфляжного гостя с автоматом, деревня деревней, но и в нынешней глуши от патриархальности далеко… Канули в прошлое прежние нравы, когда, уходя, не запирали дверь, а единственного в волости пьяницу-бездельника знала в лицо и по имени вся округа по причине его раритетности…

И остановился, словно налетев на невидимое стекло.

В нескольких шагах от него лежал громадный рыже-белый кавказец — янтарные глаза остекленели, под головой засохла темно-алая лужица, уже похожая на лоскут грубой ткани.