След пираньи

Мазур нажал на курок. Фигура подломилась в коленках, застыла, потом невероятно медленно рухнула на усыпанный кухонными отбросами асфальт. Какую-то долю секунды Мазур пребывал в жуткой растерянности — что, если все же случайный прохожий? Но когда на асфальт со стуком упал «Макаров», отбросил всякие сомнения. Подтолкнул Джен, и они бросились мимо гаражей.

Двор, в дощатой беседке брякает гитара, светятся огоньки сигарет, кто-то заухал вслед:

— Ат-тю-тю-тю! Лови, держи!

И несколько молодых пьяных голосов жизнерадостно заржали. Они пробежали мимо, завернули за угол.

— Стоп, — сказал Мазур. — Не беги…

Дальше была одна из центральных улиц.

Ярко светят уличные фонари, прохожих еще немало… Они двинулись к недалекой автостоянке, стараясь не выделяться излишней поспешностью. Сзади заливисто взвыла сирена. Мазур напрягся.

Две бело-синие милицейские машины — впереди уазик, за ним «жигули» — промчались в сторону гостиницы, завывая и озаряя все вокруг мельтешением мертвенно-синих вспышек проблесковых маячков. «Вперед, ребята, вперед!» — мысленно поторопил их Мазур.

На стоянке была тишь, гладь да божья благодать. Мазур поднялся по деревянной лесенке к будке сторожа, подал квиток и документы на машину — которые ему тут же вернули вместе с ключами. Джен стояла у «семерки», зачем-то приложив руку к правому карману куртки, словно пыталась помешать выскочить оттуда какому-то зверьку.

— Что такое? — спросил он, отпирая дверцу.

— Рация пищит… — шепотом сказала она.

— Ага, — сказал Мазур. — Вспомнили, наконец, о подельничке… — Взял у нее рацию, воровато оглянулся на будку сторожа, присел на корточки, делая вид, что осматривает покрышку. И сунул рацию под стоявшую рядом «Ниву». — Ну, пусть себе пищит. Интересно бы послушать, о чем они там болтают, но нам это вряд ли чем-то поможет. Садись.

Распахнул перед ней дверцу, стал обходить машину со стороны капота…

Сзади, в той стороне, где гостиница, упруго бахнул взрыв — не столь уж и шумный, на улице хватало машин, далеко было до полуночной тишины… И все же рвануло на совесть, сторож даже выскочил из своего курятника на крохотную площадочку, уставился в ту сторону, но ничего не увидел, дома заслоняли. Окликнул Мазура, не успевшего сесть за руль:

— Эй, ты не видел, что там?

— А черт его знает, — как мог равнодушнее отозвался Мазур. — На выхлоп похоже…

— Да какой там выхлоп! Тут взрывом пахнет!

— Тебе виднее, — еще равнодушнее сказал Мазур. — Я в армии не служил, мне без понятия…

Сел за руль и не спеша вывел машину со стоянки. Свернул налево, доехал до светофора, еще раз свернул налево, направляясь к восточной окраине города, где, как они видели днем, по той самой М-134 то и дело проходили большегрузные грузовики, и на запад, и на восток, многие въезжали в город или выезжали из него…

Джен чуть нервно рассмеялась.

— Что такое? — обеспокоенно спросил Мазур.

— Бог ты мой, сколько было шоколада, фруктов и шампанского…

— Все это уже на стенках, — сказал он. — Ничего не имею против, если бы к этому натюрморту добавились украшеньицем чьи-то мозги…

— А кассеты… — спохватилась она.

— Куда же я еду? — ухмыльнулся Мазур. — Нам по дороге, не забыла? Здесь я их ни за что не брошу…

— Может, мимо гостиницы проедем?

— Опомнилась… Знаешь, это уже излишняя роскошь и даже где-то садизм.

Глава двадцать шестая Романтики большой дороги

Сумку он заполучил назад до смешного легко — протянул мятый квиток, на котором значилось «Сташук» и еще что-то, вовсе уж неудобочитаемое, хмурая тетка, бормоча: «Кирпичей напихал, что ли…», принесла и хлопнула на железный прилавок самую обыкновенную на вид коричневую сумку, в которой лежали автомат, оставшиеся гранаты и бомба, коей предстояло уничтожить немало карьер, в том числе и за океаном. Хлопнула так, что Мазур непроизвольно скривился, хотя и знал, что германская трещотка выносит более худшее обращение, а гранаты, само собой, без запала. Тетка, подметив его гримасу, забурчала с некоторой надеждой на перебранку, способную ей скрасить нудное вечернее дежурство:

— Хрусталей у тебя там нет, поди, а если есть хрусталя, так надо было заранее предупреждать…

Вокруг в обширном подвальном помещении не было ни души. Снаружи хвостов не имелось — заметно было бы за версту, камера хранения располагалась на изрядном удалении от здания вокзала, окруженная пустым пространством, где тихарь мог бы притвориться разве что урной или пустой коробкой из-под «Абсолюта». Мазур подхватил сумку, прикинул на вес — все вроде бы в целости. Не в силах побороть вполне понятную тревогу, повернулся спиной к широкой амбразуре окна выдачи, расстегнул молнию, на ощупь отыскал кубический сверток с кассетами, пощупал сквозь скользковатую синтетику автоматный ствол. Тетка нудила за спиной:

— У нас не воруют, а ежели было что ценное, надо было сначала и предупредить или по карманам распихать…